Дональд Портер - Изгой

– Когда изначальная стратегия верна, – высказал свою мысль Алан, – временное поражение не влияет на исход дела.

– Кажется, я вас понимаю.

– По-моему, у нас все еще остается возможность втянуть Массачусетс в войну с алгонкинами, и тогда у них просто не будет времени думать о более серьезном враге.

– Пожалуйста, избавьте меня от подробностей, – заявил генерал. – Если люди, действия которых я не в состоянии контролировать, совершают зверские поступки, я предпочитаю о них не слышать.

– Возвращайтесь в штаб в Луисберге с чистой совестью, генерал. Думаю, когда я прибуду к вам весной, у меня для вас будут хорошие новости.

Алан де Грамон тщательно продумал план новой операции. Он взял с собой двадцать пять самых испытанных и надежных воинов. Они отправились в поход в самый разгар зимы. Скрываясь в лесах на западном берегу реки Коннектикут, гуроны сумели незамеченными приблизиться к форту Спрингфилд. Там они переправились на восточный берег и, переодевшись алгонкинами, совершили несколько дерзких, опустошительных набегов на одинокие фермы. Воины беспрекословно слушались де Грамона и проявили верх дисциплинированности. Они не грабили, не брали пленников. Когда им оказывали сопротивление, отряд отступал, но в бой не ввязывался. Главное, надо было в короткий срок посеять панику среди колонистов. Грамон хотел, чтобы власти колонии Массачусетс пошли войной против алгонкинов.

Его отряд поджигал дома и сараи. Они уничтожали большие запасы зерна, сделанные на зиму. Убивали мужчин, женщин и детей и снимали со всех скальпы. Забивали скот.

Грамон нападал стремительно и действовал безжалостно, он подбирался совсем близко к форту Спрингфилд, а после нападения поспешно уводил отряд на противоположный берег реки. Хорошенько напугав англичан, они так же быстро вернулись в Канаду.

В форте Спрингфилд все поселенцы были напуганы жестокими нападениями индейцев, а те, кто видел нападавших издали, и кому удалось спастись, в один голос уверяли, что это были алгонкины.

Фермер по имени Фред Браун жил недалеко от границы с Коннектикутом. Его убили прямо в сарае, а жену Эмму и четверых детей – в доме.

Авель Адамсон, лучший кузнец городка, пошел домой обедать вместе с женой, и оба погибли.

Ида Элвин избежала гибели лишь благодаря тому, что незадолго до набега уехала в форт Спрингфилд, но дом ее полностью сожгли. Она лишилась всех своих вещей, а на строительство нового дома требовалось, как минимум, несколько месяцев, и ей пришлось перебраться в дом священника к Деборе и Авдию.

Но ни одна из смертей не вызвала большего негодования, чем смерть Луизы Готье. Она принесла обед мужу. Он в это время как раз спустился к реке за водой, и Луиза решила его подождать. Она села на крылечке их почти достроенного дома.

Когда, спустя несколько минут, вернулся Рене, он нашел ее мертвой: она скончалась от многочисленных ножевых ран. С женщины сняли скальп. Видимо, что-то спугнуло нападавших и они не успели поджечь дом.

Рене был в ужасном состоянии, и Милдред Уилсон присматривала за ним, а также за двумя малышами, которые никак не могли понять, куда же исчезла их мать.

Бригадный генерал Эндрю Уилсон тут же призвал всех ополченцев и отправил два отряда на поиски мародеров. Один отряд возглавлял капитан Дональд Доремус, второй – лейтенант Том Хиббард. Отряды прочесывали леса в округе в течение недели, но не нашли ни следа индейцев. Алан де Грамон безукоризненно осуществил первую часть своего плана, и его отряд уже давно был в Канаде.

Преподобный Дженкинс отслужил общую панихиду по всем погибшим. Все жители города пришли в церковь. Рене Готье был так подавлен, что, казалось, вообще не воспринимал происходящего.

Жители форта Спрингфилд были возмущены зверствами индейцев и написали прошение с требованием отправить военный отряд на расправу с алгонкинами. Под прошением стояло более шестисот подписей.

Бригадный генерал Уилсон чуть было не попался в ловушку, столь умело расставленную для него полковником де Грамоном. Его спасло некое шестое чувство. Он сказал капитану Доремусу:

– Видит Бог, алгонкины заслуживают хорошей трепки, но я не хочу погрязнуть в этой кампании, нам предстоит более серьезное дело.

Доремус ничего не понял.

– Алгонкины – самое большое племя в наших краях, они могут выставить против нас несколько тысяч воинов. Если мы отправимся в погоню за ними, нам придется задействовать все силы милиции Массачусетса.

– Но мы разобьем их в пух и прах, сэр! – вставил Доремус. – Проучим их, и они еще долго будут помнить, как лезть в наши колонии.

– Я ни секунды не сомневаюсь, что мы справимся с алгонкинами, – ответил Эндрю Уилсон. – Но мы потратим много боеприпасов, и будем рисковать жизнями ополченцев. Алгонкины ведь уже заключили договор с французами, не так ли?

– Да, генерал, но…

– А французы… судя по той информации, которую нам удалось собрать, все еще укрепляют форт Луисберг. Пока нам реально ничто не угрожает, но если мы бросим все свои силы на борьбу с алгонкинами, Дон, то с чем мы останемся, когда придет время воевать с французами? Мы ждем возвращения Ренно, он должен убедить короля помочь нам в этой войне. Так что будем ждать, когда Ренно и Джефри приедут из Лондона. Если им удастся добиться того, на что мы надеемся, тогда можно будет пересмотреть наши планы. Если же нет, стиснем зубы и подождем более подходящего момента.

– Генерал, люди возмущены этими нападениями.

– Я знаю, и сам возмущен не меньше других. Но у нас ограничены боеприпасы и не так много ополченцев. Надо немного подождать, набраться терпения. Мы еще посчитаемся с алгонкинами, не сомневайся. Но только тогда, когда сможем в открытой битве встретиться с французами. У меня есть подозрение, что все эти нападения были совершены с целью спровоцировать нас на непродуманные действия, а именно этого я, и хочу избежать. Будущее Массачусетса и всех других английских колоний зависит от нашей способности оставаться невозмутимыми и не действовать сгоряча. Надо держать себя в руках, Дон, и молиться за то, чтобы нам повезло!

Полковник Черчилль ходил взад-вперед по небольшой гостиной домика на берегу Темзы. Он делал вид, что разговаривает с Ренно, но на самом деле вся речь была обращена к Джефри и сильно взволнованной Адриане. Девушка сидела, крепко сцепив руки.

– Извините меня за сильные выражения в присутствии дамы, но Линкольн – это хитрый, двуличный негодяй. Человек с таким опытом, как у него, не имеет права вызывать на дуэль новичка. Это чистое убийство, а не дуэль!

Ренно был совершенно спокоен. Он понятия не имел, что такое дуэль, и ни на секунду не сомневался в себе как в воине.