Дональд Портер - Изгой

Великий сахем резким жестом приказал ему снова сесть. Потом Гонка сказал короткую речь. Он был смущен тем, что хвалил собственного сына.

– Ренно добился помощи от великого сахема англичан. Теперь у сенеков и других ирокезских племен много огненных дубинок. Он привез нам много подарков. Он обеспечил нам дружбу английских колонистов. Потом Ренно отправился в земли французов и сделал там то, что не под силу ни одному другому воину. Теперь мы сможем воевать против французов и их союзников на их территории.

Поднялся один из военных вождей, он прошел к свертку, накрытому шкурами, у стены хижины, взял в руки что-то и передал предмет великому сахему.

Гонка с трудом справлялся с эмоциями. Никогда еще Ренно не видел его в таком состоянии. Но тут молодой воин разглядел предмет, который держал в руках отец, и сам чуть не лишился чувств. Это был головной убор с перьями – знак отличия военного вождя.

Ренно с трудом овладел собой, и отец надел на него головной убор вождя.

В хижине стояла торжественная тишина.

Ренно был потрясен, он и не мечтал о такой награде, тем более не притязал на нее. Он знал, что еще никогда молодой воин не поднимался до таких высот. Во всех землях сенеков насчитывалось не более десяти военных вождей. Сам Гонка получил военный головной убор, когда ему было намного больше лет, чем сейчас Ренно.

Но и ответственность на вождя возлагалась огромная. Военный вождь должен был принимать участие во всех советах, а в бою он мог командовать тысячью воинов. Он становился одним из лидеров народа, и его уважали все ирокезы.

– Пусть маниту охраняют и наставляют нового военного вождя сенеков, – Гонка произнес старинное изречение, принятое при подобной церемонии, но голос его дрожал.

Все члены совета начали вполголоса петь, они воздавали должное маниту и молились им. Ренно пел вместе с остальными. Сложив руки на груди, он по очереди оглядел всех членов совета: эти мудрые и сильные люди решили, что он достоин, стать вождем. Все они: и старейшины, и хранители веры, и военные вожди – пристально смотрели ему в глаза. Они прекрасно отдавали себе отчет во всех своих действиях, и никто не жалел о принятом решении.

Наконец Ренно взглянул на отца.

Глаза Гонки светились любовью и гордостью. Он испытывал необычайное чувство радости. Он знал, что сын не ударит в грязь лицом и делом докажет, что ему не зря оказали такое доверие.

Теперь Ренно понял, почему мать так настаивала, что ему пора подыскать себе жену. Она знала о том, что сын скоро станет вождем, и считала, что воин такого высокого ранга должен иметь семью. Обычно он следовал советам матери, но сейчас не мог ничего придумать. Он не мог даже представить, с кем из женщин хотел бы прожить оставшуюся жизнь, а времени на поиски невесты в данный момент не было, слишком много других важных дел. Предстояла большая война, и Ренно должен принять в ней самое активное участие. После того как они разгромят французов и их союзников, он подумает о женитьбе.

Старшие воины, стоявшие в карауле снаружи хижины совета, слышали пение и поняли, что это означает. Скоро все селение узнало новость. Люди вышли из домов на улицу и ждали окончания совета. Молитвы и пение закончились, когда уже стемнело.

Члены совета медленно и торжественно выходили на улицу. Первым шел Гонка, последним Ренно, самый младший член совета. На голове Ренно красовался головной убор военного вождя.

Люди перешептывались между собой, а при виде молодого вождя заговорили во весь голос. Воины издавали победные кличи, женщины радостно кричали, маленькие дети прыгали и шумели, не понимая, что именно происходит и почему все так веселятся.

Ренно слегка наклонил голову в знак признательности. Теперь он должен соответствовать новому званию. Он больше не сможет мериться силой или играть с другими воинами; он должен выступать только в роли судьи. Во время праздника он не может просто так пригласить девушку танцевать – а вдруг она сама или ее родители решат, что он задумал что-то серьезное. На охоту или рыбалку он обязан ходить лишь с другими военными вождями, которые на много лет старше его по возрасту. Исключения могут составлять лишь члены его семьи. По крайней мере, можно хоть на охоту ходить с Эличи или даже Уолтером.

Ренно вместе с Гонкой прошел через все селение. Великий сахем, как всегда, был немногословен.

– В следующий раз, – сказал он, – обсудим, кто из воинов будет под твоей командой при осаде французского форта.

Ренно знал, что его роль в предстоящей кампании давно определена, но никаких вопросов не задавал. Когда настанет время, Гонка сам ему все скажет.

Все семейство было в сборе у очага перед домом великого сахема. Глаза Ины при виде старшего сына засветились счастьем, всем своим видом она выражала, что гордится Ренно, и слова тут были излишни. Эличи и Уолтер встали, склонили головы перед Гонкой, потом приветствовали Ренно. Ренно улыбнулся им в ответ, он был рад, что Эличи не завидует ему. Он попросит, чтобы брат был в числе воинов в его отряде.

Балинта от восторга даже забыла о смущении и приплясывала на месте.

Джефри Уилсон, казалось, не удивился, хотя появление Ренно в головном уборе военного вождя произвело на него должное впечатление. Его друг был человеком особенным, и Джефри не сомневался, что настанет день, и Ренно займет место отца и станет сахемом сенеков.

Возвращение Ренно домой, получение им головного убора военного вождя было хорошим поводом для праздника, и Ина устроила настоящий пир.

Ренно поедал все в двойном количестве, а тушеное мясо готов был, есть бесконечно. Пусть он и военный вождь, но сегодня будет есть, как юноша-подросток.

После ужина Ренно и Джефри направились к дому Ренно. Они долго беседовали, и Ренно рассказал другу обо всем, что произошло с ним за последнее время. Сначала он изложил все подробности о форте Луисберг, потом поведал о том, как сэр Филипп Ранд сознательно пожертвовал своей жизнью ради успеха всего предприятия. Ренно был немногословен, лишь, когда говорил о себе. В конце рассказа он подробно остановился на военных планах Бостона.

Джефри, который в последнее время был отрезан от мира англичан, внимательно слушал Ренно, иногда задавал вопросы. Наконец, когда Ренно закончил, Джефри спросил его:

– А на обратном пути вы останавливались в форте Спрингфилд?

Ренно покачал головой и объяснил, что слишком хотел поскорее оказаться дома.

Молодой офицер был явно разочарован.

– А когда ты был в Бостоне, мой отец ничего не говорил о моей матери? – спросил он и, немного смутившись, прибавил: – Или об Адриане?

– Нет, но если бы с ними было что-то не так, твой отец наверняка сказал бы. – Ренно внимательно вгляделся в лицо друга. – Тебя интересует Адриана.