Густав Эмар - Черная Птица

– Нет, – сказал индеец, мягко отклоняя ее. – Пусть моя дочь оставит меня одного: она увидит, что в силах сделать воля вождя.

Действительно, в скором времени, опираясь на свое ружье, Черная Птица сделал несколько шагов. Но едва он вышел из кустов на дорогу, как силы оставили его, он покачнулся и принужден был опереться о дерево.

– Постойте, – сказала Люси, – я сейчас сяду на своего пони и через полчаса вернусь к вам с помощью.

Индеец печально покачал головой.

– Нет, нет, – проговорил он, – что будет со мной, когда моя дочь покинет меня?

– Но ведь я сейчас же вернусь с нашими людьми, обещаю вам это, вождь! – ответила девочка.

– Нет, нет, Черная Птица не хочет расстаться с Лесным Шиповником, он пойдет тоже! Пусть только моя дочь даст ему лекарства.

Люси протянула ему стакан, и индеец осушил его одним духом.

– Идем, – сказал он, возвращая пустой стакан. – Теперь Черная Птица достаточно силен.

И он бодро пустился в путь.

Уже много времени прошло с тех пор, как Люси уехала из дому на ферму. Солнце давно село, наступила ночь, а она все не возвращалась. Ее отец и мать страшно беспокоились, стараясь придумать, что бы могло случиться с нею. Она не могла оставаться так долго на ферме. Не заблудилась ли она по дороге? Но это было почти невероятно. Полковник и его жена не знали, что делать. Управляющий плантацией, посланный к фермеру, успел вернуться, но по его расстроенному лицу видно было, что он привез дурные вести. Действительно, ему сказали там, что Люси выехала с фермы около половины четвертого, и с тех пор никто ее не видел. Очевидно, с ней случилось какое-нибудь несчастье. Но какое? Всего самого худшего можно было ожидать при подобных обстоятельствах. По распоряжению полковника десять человек, верхом на лошадях, бросились в разные стороны на поиски бедной девочки. С госпожой Курти сделался нервный припадок, после которого она почти лишилась чувств. Розыски продолжались около трех часов, но не привели ни к какому результату, как вдруг по слышался громкий лай.

– Это лает Добряк! – вскричал полковник. – Я узнаю его отрывистый лай. Он никогда не покидал моей дочери; что может значить этот лай?

– Наверное, он зовет нас на помощь! – сказал управляющий. – Ведь вы знаете, какой он умный. Откуда слышится лай?

– Звуки доносятся с той глухой тропинки, которую мы прозвали тропинкой краснокожих.

– Но моя дочь не рискнула бы поехать по этой запущенной и почти непроходимой дорожке.

– Эта тропинка сокращает дорогу, полковник. Во всяком случае, на этой тропинке происходит в данное время кое-что очень интересное для нас, и нам не мешало бы поехать по направлению к ней.

– Пожалуй, вы правы, боюсь только, что это окажется напрасной надеждой.

– Как знать! Ведь известно, что Добряк никогда не покинет мисс Люси.

– Это правда, собака верна ей, как тень. Так идем же скорее туда, раз она нас зовет. Вперед, друзья мои, вперед!

Пригнувшись к гривам лошадей, отряд верховых поскакал по направлению к тропинке краснокожих.

Несмотря на свое мужество и необыкновенную энергию, Черная Птица не в силах был дойти до дома плантатора, как ни близко было расстояние до него: он слишком много потерял крови и силы его истощились. Несколько раз он падал, и после этого ему стоило большого труда подняться на ноги. Два раза он даже терял сознание. Наконец, он не в силах уже был встать с земли и лежал неподвижно, не обнаруживая признаков жизни.

Тогда Люси пришла в полное отчаяние.

Она не решалась бросить несчастного дикаря, которому уже оказала столько услуг, и не знала, что ей делать. Ее силы тоже приходили к концу! Давно уже прошел тот час, когда она должна была вернуться домой, и она живо рисовала в своем воображении беспокойство родителей. В таком состоянии ее застала ночь; тогда ее отчаяние сделалось безграничным. Надо, однако, отдать справедливость Люси: в течении всех этих долгих часов, таких тяжелых и тревожных, ей ни разу не пришло в голову бросить раненого, которого она так счастливо спасла от смерти; напротив, мысль о нем только и поддерживала энергию ее доброго и великодушного сердца, для которого выше всего стоял долг. В то время как она ухаживала за несчастным, Добряк, который ни на шаг не отставал от своей госпожи, вдруг с громким лаем бросился вперед.

– В чем дело? – спросила себя Люси. – Уж не поехали ли искать меня? – И, бросив сострадательный взгляд на раненого, который все еще лежал без признаков жизни, она прибавила: – Какое это было бы счастье! Он был бы тогда спасен.

По обыкновению, она забывала о себе, думая только о других. Скоро раздался топот лошадей.

– Едут! – вскричала она, сжимая руки в волнении.

Отчаянный лай Добряка перешел в радостный визг.

– Это мой отец! – вскричала Люси. – Теперь он спасен! (Под ним она разумела индейца.)

Почти в тоже мгновение несколько всадников, вооруженных факелами, показались на тропинке.

– Папа! – крикнула Люси и бросилась к нему, заливаясь слезами. Полковник поднял дочь на руки и стал осыпать ее самыми страстными ласками.

– Злая девочка! – проговорил он, все еще покрывал ее лицо поцелуями. – Как ты встревожила меня и мать!

– О, я знаю это! Я сама была в отчаянии, что не могла вернуться вовремя.

– Как, не могла вернуться? Так тебя задержали против твоей воли?

– О нет, никто меня не задерживал! Но я не могла вернуться, хотя и хотела этого, простите меня!

И из ее хорошеньких глаз опять полились слезы.

– Ну не плачь же, моя Люси, осуши свои глазки. Я прощаю тебя, только ты расскажи мне все толком.

– Конечно, расскажу, папа! – ответила Люси, обнимая отца.

– Ну вот и отлично. А теперь нам надо скорей торопиться домой.

– О да, отец, я очень хочу поскорее обнять маму. Но я не могу его бросить. Несчастный! Что с ним тогда будет?

– С кем? О каком несчастном ты говоришь? Что все это значит?

– Это бедный раненый индеец, которого нашел Добряк в кустах еле живым и которому мне удалось, кажется, спасти жизнь.

– Что ты там болтаешь, малютка?

– Я говорю правду, папа!

– Ты спасла жизнь какому-то человеку?

– Насколько это было в моих силах.

– Где же он?

– Здесь, в кустах, где Добряк стоит, точно на часах.

– И ты говоришь, что это краснокожий?

– Да, это индейский вождь; он сказал мне, что его зовут Черная Птица.

– Он ранен?

– У него рана на груди. Когда я его нашла, он лежал в луже крови.

– И ты не испугалась?

– О да, испугалась, папа, и даже очень, но вспомнила, что вы мне говорили и чему всегда учили, и это придало мне мужества, так что я попробовала помочь ему.

– Это хорошо, очень хорошо, Люси! Ты поступила, как и следовало поступить, повинуясь голосу сердца и принципам гуманности: спасать человеческую жизнь – это великое и славное дело! Вместо того чтобы бранить тебя, я поздравляю тебя с твоим хорошим поступком.