Андрей Ветер - Хребет Мира

По своей природе вождь Жозеф был больше дипломатом, нежели военным. Он всегда спорил и уразумлял своих противников с позиции справедливости и силы. Что касалось договора о продаже земли, он говорил: «Если мы когда-либо владели этой землей, то мы и теперь владеем ею. Комиссионеры настаивают, что наша земля продана правительству. Но представьте, что приходит белый человек ко мне и заявляет, мол, мне нравятся твои лошади, Жозеф, я хочу купить их. Я ему отвечаю, что мне самому нужны мои лошади. Тогда он направляется к моему соседу и объясняет ему, что хотел бы приобрести моих лошадей, но я не продаю их. Сосед говорит ему: давай мне деньги, и я продам тебе лошадей Жозефа. Тогда белый человек возвращается ко мне и объявляет, что купил моих лошадей и что я должен теперь отдать их ему. Если правительство когда-то и приобрело наши земли, то именно таким способом».

Примерно в три тридцать пополуночи, когда забрезжили первые проблески света, стрелковая цепь направилась к индейским жилищам. Они находились почти в ста ярдах от ближайших палаток, когда полог одной из них откинулся и появился одинокий индеец. Он сел на свою лошадку и неторопливо поехал от лагеря, заехав прямо в ряды притаившихся в траве солдат. Лейтенант Вудраф писал позже: «Он низко склонился, чтобы разглядеть, что это было перед ним в сумраке». Жёлтый Волк сказал, что всадником был Наталекин, подслеповатый старик, слишком дряхлый, чтобы воевать. Мощный ружейный залп свалил его с лошади.

Полковник Гиббон, проводивший операцию, писал так: «Индейцам здорово досталось в первую атаку. Многие были застрелены в своих палатках. Сбежавшие дикари, однако, вскоре оправились и, поскольку нашим солдатам негде было укрыться, индейцы сумели обойти нас с флангов и спрятались на берегу в ивняке и на лесистых склонах гор в нашем тылу. Оттуда они открыли свой сокрушающий огонь по нашим людям, которые не знали, куда им скрыться. Были приняты самые различные попытки очистить от дикарей берег. Но едва мы отбивались от тех, кто перед нами, другие тут же объявлялись у нас сзади».

Прибывший на место сражения генерал Ховард вспоминал: «Место было ужасным — полынь, грязь и узенький ручеёк с мутной водой, и этой воды было так мало! Мёртвые лошади валялись повсюду вместе с другими свидетельствами сражения. Несколько раненых и убитых тоже находились там. В дополнение ко всему над землёй дико метался пронзительный ледяной ветер, от которого негде было укрыться. Если что-то может заставить человека ненавидеть войну, то представшее предо мной зрелище относилось к этой категории».

Вот что рассказывал Жёлтый Волк о начале очередного сражения: «Наступило утро, и бой возобновился. Пули жужжали повсюду. Большая пушка била по нам снарядами. Из траншей наши воины отвечали выстрелом на каждый выстрел. Погода окончательно испортилась, ледяной ветер был полон густого снега. Воздух пропитался пороховым дымом, сквозь который не прекращали бегать сполохи выстрелов. Солнце продолжало подниматься за тучами, но ярость сражения не стихала. С едой у нас было туго, да и костры не из чего уже было разводить. Сухой помёт мы сожгли в первую ночь, а хворост собирать вдоль берега под пулями слишком опасно… Молодой раненый воин лежал на бизоньей шкуре и умирал, ни на что не жалуясь. Детишки рыдали от нестерпимого холода. И никакой возможности развести костер… Всю ночь мы провели в земляных ямах. Холод становился жёстче. Снег валил и валил. Мы, мужчины, не могли позволить себе уснуть, несмотря на усталость, потому что ждали броска солдат каждую минуту. Ночь казалась бесконечной… Я чувствовал, что приближалась развязка».

С к в о — женщина.

Т и п и — на лакотском языке так называлось любое жилище, в данном случае имеется в виду конусовидная индейская палатка.

Маргарита Кэррингтон в своих мемуарах рассказала, что к концу сентября «Красное облако и Человек-Боящийся-Своих-Лошадей находились на берегу Языкововй Реки; на Пыльной Реке стояли общины Бизоньего Языка; Большебрюхие, Плохие Стрелы, Носящие-Кость-В-Носу и Кладущие-Мясо-В-Тарелку располагались близ Реки Большого Рога; к военным отрядам Лакотов примкнул Большой Шаман Арапахов и Северный Боб — белый человек, у которого не хватало одного большого пальца и который возглавлял общину из двадцати пяти палаток». О таинственном белом человеке, который объявил себя непримиримым врагом американских солдат и поднялся до положения вождя среди Лакотов, упоминает в письме и рядовой Хью Доран: «О нём ничего толком никто не знает. Говорят, что он беглый преступник, прижившийся много лет назад у индейцев. Он пользуется большой властью и водит против американской армии отряды дикарей».

Принц Максимильян был поражён изобилием отклонений в сексуальной жизни Абсароков и замечал в своих мемуарах: «Среди них есть много гомосексуальных людей, и они превосходят другие племена в неестественной половой практике». Генри Александр писал в 1806 году: «Мне сообщили, что их воины более других пристрастны к вожделениям ненормального характера и не стесняются удовлетворять свою похоть с мужчинами или даже с только что убитыми животными». Священник Де Смет упоминал о знакомом Абсароке, который, «согласно указаниям своего мистического видения, оделся в женское платье и возложил на себя выполнение всех женских обязанностей, столь презираемых мужчинами». В 1912 году белые чиновники обнаружили в резервации Абсароков трёх мужчин, которых индейский агент под страхом наказания пытался заставить не носить женские одежды, но не преуспел в своих стараниях. Доктор Дюпуи высказывался по этому поводу: «У всех древних народов общение полов было данью природе. Скотоложество и педерастия представляли собой довольно обыденное явление, и против этих пороков не было других средств борьбы, кроме церемоний искупления и очищения».

Туземные племена делали щиты из продублённой над углями костра кожи, достигая в этом искусстве удивительного мастерства. Редкий боец мог пробить подобный щит стрелой, щит был достаточно крепок, чтобы отразить удар боевого топора и копья. Но основным достоинством щита была не крепость выделанной кожи, а нанесённые на его поверхность магические символы и привязанные амулеты. К сожалению, охранительная система первобытных индейцев находилась в той же плоскости координат, что и боевые искусства древних восточных рукопашных бойцов, которые, умея остановить голыми руками удар острейшего меча, не смогли переориентироваться на чужеродную систему смертоносных сил, то есть на огнестрельное оружие. Традиционный священный щит быстро вышел из употребления с появлением ружей.