Джеймс Шульц - Опасная тропа

Мы помогли ему снять с медведя шкуру, а после того, как весь караван подошел к этому месту, поехали дальше. Лагерь был разбит позже в большой прерии у самого озера.

Вечером (еще до наступления полной темноты), когда мы ужинали, какой-то юноша просунул голову в палатку и быстро сказал вождю несколько слов. Тот повернулся к нам и произнес на языке черноногих:

— Рыжеголовый и еще пятеро въезжают в наш лагерь.

— Он добрался-таки сюда, этот Рыжеголовый! Явился арестовать нас с тобой! Я этого ждал все время. Друг мой, что же нам делать? — в панике обратился ко мне Бесстрашный.

— Сиди спокойно. Только давайте-ка приготовим свое оружие, — ответил я, вытащив винтовку из чехла и положив рядом с собой.

Они с Питамаканом последовали моему примеру. Открытая Спина быстро что-то сказал своей жене, и та поспешно вышла из палатки.

— Она передаст моим детям, чтобы они вооружились, собрались вокруг моей палатки и ждали приказа. Она скажет также, что все палатки должны быть закрыты для прибывших людей, — пояснил он нам.

Бесстрашный нервно ерзал на своем месте. Он тяжело дышал, и его руки заметно дрожали, когда он нерешительно доставал свое ружье и клал его рядом с собой. Питамакан воззрился на него и сухо сказал:

— Мы прозвали тебя Бесстрашным. Не заставляй нас урезать это имя!

— Я не хочу сейчас сражаться! Сама эта мысль мне противна! Но поверьте, друзья мои, когда это не будет претить моей душе, вы увидите как я могу биться! — ответил он, после чего стиснул зубы и, как и мы, окаменел на своем месте.

Мы услышали, как к палатке подъехали всадники. А мгновение спустя занавесь входа была отдернута в сторону. Решительно вошедший Рыжеголовый обжег нас свирепым взглядом, мельком взглянул на Открытую Спину и бросил ему в виде приветствия небрежно недоговоренное:

— Как (дела)…

Не дожидаясь ответа, он прошел к огню и без приглашения уселся на ложе, с другой стороны которого восседал сам вождь. Вслед за ним вошли еще пятеро; один из них был белым, остальные, как я определил с первого взгляда, были английскими полукровками. Рыжеголовый позаботился, чтобы не брать с собой тех, в ком текла французская кровь. Между работниками пушных факторий — трапперами и другими сотрудниками — выходцы из разных наций всегда недолюбливали друг друга и соперничали между собой.

— Ну, юный мистер из Американской Меховой Компании и вы, Энтони, — вот мы и снова вместе. Я арестую вас обоих! Завтра вы отправляетесь со мной в Горный Шорт, — без тени сомнения заявил Рыжеголовый.

При этом каждая его интонация и каждый жест были исполнены величайшего удовлетворения. С этими словами он вытащил из огромного кармана своего капота две пары наручников. Он бросил брякнувшие браслеты на землю перед своими людьми и приказал им схватить нас.

Едва он успел закончить, как увидел дуло мой винтовки, направленное ему прямо в грудь, вместе с ружьями Питамакана и Бесстрашного.

— Пусть только кто-нибудь из вас попробует сделать это, и мы открываем огонь! Никому не двигаться! — крикнул я.

— Но вы не можете позволять себе такого! Это же против всех принятых правил и установлений! Я арестую вас двоих, и вы должны подчиниться без сопротивления, — обратился ко мне Рыжеголовый, искренне изумленный таким поворотом дела.

— Мы все поняли! Но если вы попытаетесь схватить нас, то умрете! Мы не рабы вашей Компании! Кем вы нас считаете? Идиотами?! — воскликнул я.

Он ничего не ответил, а лишь в упор уставился в мои ожесточенные глаза. Я услышал как Бесстрашный сказал одному из спутников Рыжеголового:

— Томас! Лучше бросьте эту затею! Эти два ружья стреляют много раз подряд. Прежде чем вы сможете выстрелить по одному разу, сами будете перебиты!

Пока он это говорил, Открытая Спина что-то крикнул собравшимся вокруг палатки. И тут же в нее ворвались мужчины, повалили на землю Рыжеголового и его спутников, грубо отняли у них ружья и сорвали пояса с ножами. Пришельцы не оказали ни малейшего сопротивления. В наступившей тишине ясно прозвучал голос вождя кутене, обращавшегося к Рыжеголовому на языке черноногих (Бесстрашный при этом переводил):

— Я, кажется, достаточно ясно показал тебе, считаем ли мы себя вашими рабами. А теперь убирайтесь все из моей палатки и из моего лагеря. Завтра, когда вы будете готовы ступить на обратную тропу, то получите назад свои ружья!

— У меня есть для этого Рыжеголового кое-что еще! Нечто такое, что он не скоро забудет! — воскликнул я.

— Поступай, как хочешь! Я отдаю его тебе. Убей его, если хочешь, — ответил вождь.

Тогда я скомандовал своим спутникам:

— Питамакан! Кут-аи-ко Пум (Бесстрашный)! Наденьте-ка эти «хватающие браслеты» на Рыжеголового и того, кто рядом с ним!

Я вновь наставил свое ружье на Рыжеголового и предупредил, что если он только двинется, это будет его последним мгновением.

Питамакан нетерпеливо, а Бесстрашный нерешительно пересекли палатку для выполнения моего распоряжения. Мой «почти-брат» поднял наручники, схватил Рыжеголового за запястья и попытался сомкнуть на них массивные браслеты, но не смог справиться с механизмом. Тогда я сказал Бесстрашному, чтобы он запер их, сделал так же и с другой парой и отдал мне ключи. Когда дело было сделано, Рыжеголовый запротестовал:

— Вы не должны этого делать! Ведь это позор! Вы же прекрасно знаете, что не вправе так поступать!

— Все равно мы сделаем это, и вы будете носить их, пока не снимете в Горном Форте. Ха! Как бы я хотел видеть лицо вашего управляющего, когда вы явитесь перед ним! — рассмеялся я.

На это он ничего не ответил. Ни единого слова не произнесли и его люди. Они сидели, свесив головы. Более удрученных людей было трудно себе представить. И вновь Открытая Спина обратился к Рыжеголовому (Бесстрашный опять переводил):

— Убирайтесь прочь, — сказал он. — Убирайтесь все из моей палатки и из моего лагеря! Завтра, как я уже обещал, вы получите свои ружья.

Они ушли. И когда скрылся последний их них (а им был Рыжеголовый), мужчины в палатке и вся огромная толпа, собравшаяся вокруг, разразились громогласным хохотом. А вскоре народ разошелся по своим делам.

Этим вечером с нами остались только несколько самых важных людей племени. Мы переговорили о многих вещах, но то и дело возвращались к конфузу Рыжеголового. Я от души присоединялся к общему смеху, всякий раз при этом возникавшему. И все это время меня не оставляло удивление: как этот человек мог полагать, что мы покорно дадим ему надеть на себя наручники и доставить к своему управляющему? Теперь я думаю, что он так привык к беспрекословной власти Компании Гудзонова Залива, что такой вопрос ни на мгновение не вставал перед ним. Он был уверен, что при пяти его спутниках мы просто не осмелимся оказать никакого сопротивления.