Карл Май - Золото Виннету

— Черт побери! Вы еще хотите обращаться с ним как со славным воином? Может быть, прикажете поднести ему цветы и украсить грудь орденами?

— Пида не знает, что такое ордена, и не понимает, зачем Сэки-Лате нужны цветы. Однако молодой вождь кайова знает, что с ним следует обращаться совсем по-другому, чем с тобой, если бы ты стал нашим пленником.

— Ты еще раскаешься в том, что не прислушался к моим словам. Без меня вам никогда не удалось бы его поймать, а теперь без меня вы наверняка упустите его, поэтому я еду с вами в стойбище. Я сам буду присматривать за ним и позабочусь о том, чтобы негодяй получил заслуженную кару за все зло, что он причинил мне и другим.

— Я не могу запретить тебе ехать с нами в стойбище, но не забывай, что я сказал: если ты убьешь пленника, я убью тебя. А теперь я должен посоветоваться, как поступить дальше.

— Что тут советоваться? Я и так тебе скажу, что надо делать.

— Меня не интересует, что ты можешь сказать. Ты не имеешь права сидеть в совете вождей и старейшин.

Молодой вождь отвернулся от Сантэра, подозвал к себе седого воина с множеством рубцов от ран на теле и сел с ним поодаль. Пида поступал мудро, стараясь не принимать скоропалительных решений и спрашивая совета у стариков. Остальные краснокожие столпились вокруг меня. Многие из них никогда не видели меня и теперь с любопытством и уважением рассматривали Олд Шеттерхэнда. Все они были очень горды тем, что именно им удалось поймать меня, и теперь их племени выпадет честь замучить меня насмерть у столба пыток. Еще бы! Ведь им будут завидовать все другие племена.

Я не увидел на их лицах жестокой и непоколебимой жажды мести. В то время, когда я еще не был столь известен и не носил славного имени, я тяжело ранил их вождя и искалечил его на всю жизнь. Тогда их ярость и злоба ко мне были безграничны, однако с тех пор прошло много лет, и огонь ненависти перестал жечь их сердца. Обо мне рассказывали легенды в стойбищах многих племен, и я своими поступками подтвердил, что ценю человеческую жизнь, независимо от цвета кожи. Конечно, Тангуа ненавидел меня так же сильно, как и раньше, и от него нельзя было ждать пощады. Но причиной тому было увечье, которое я нанес ему, хотя он сам был виноват в том, что произошло между нами.

Итак, сегодня кайова видели перед собой знаменитого Олд Шеттерхэнда, а не молодого бледнолицего, который поссорился с их вождем и в поединке прострелил ему колени. Однако тот же молодой бледнолицый немного времени спустя взял в плен Пиду и пощадил его.

Во всех глазах, устремленных на меня, читалось уважение, но я прекрасно понимал, что надеяться на снисхождение не следует. Я знал обычаи краснокожих. Ни одному из них и в голову не пришла бы мысль отпустить меня на свободу. Более того, они скорее освободили бы любого другого человека, но только не меня. Убив великого воина, они покроют себя славой. Вот почему я должен был умереть мучительной смертью у столба пыток. Белые люди ходят в театр, чтобы посмотреть на игру великого актера, краснокожие устраивают себе подобные же зрелища. И вот теперь главная роль отводилась великому воину Олд Шеттерхэнду. Увы, эта роль станет последней в моей жизни, и сыграть ее, несмотря на мучения, придется достойно.

Я не испытывал страха, и предстоящие мне испытания не занимали меня. Сколько опасностей я уже пережил, и всегда мне удавалось чудом спастись и найти выход из самого безвыходного положения. Возможно, не все еще кончено. Нельзя терять надежды до последнего вздоха, но всеми силами следует помогать этой надежде осуществиться. Если у человека опускаются руки, он погибает.

Сантэр тоже сел в сторонке со своими товарищами и, отчаянно жестикулируя, принялся что-то им объяснять. Не трудно было догадаться, о чем они говорили. Те трое наверняка слышали об Олд Шеттерхэнде и знали, что он не негодяй, поэтому то, что сделал Сантэр, наверняка пришлось им не по вкусу. Они послушались его, дали поманить себя блеском золота, обманули меня и отдали в руки краснокожих. Может быть, их и не терзала совесть, но люди они были еще не до конца испорченные, и какое-то чувство вины не давало им покоя. Сантэру же надо было срочно восстановить доверие к себе и представить происходящее в выгодном для себя свете.

Совет закончился. Пида и старый воин встали.

— Воины кайова не останутся здесь, — объявил свое решение молодой вождь. — После ужина мы едем обратно в стойбище. Пусть все готовятся в дорогу.

Я догадывался, что Пида распорядился именно так. Сантэр презирал краснокожих и считал ниже своего достоинства интересоваться их обычаями, поэтому такое решение было для него полной неожиданностью. Он вскочил на ноги и подошел к Пиде.

— Вы собираетесь возвращаться? Но вы же хотели отпраздновать здесь известие о смерти Виннету.

— То, чего хочет человек, не всегда можно выполнить. Мы отпразднуем смерть нашего врага, но не сегодня.

— А когда?

— День назначит Тангуа.

— Почему вы так внезапно меняете решения?

— Я не обязан давать тебе объяснения, но нас слушает Сэки-Лата, поэтому я скажу.

Молодой вождь повернулся ко мне и продолжил:

— Мы прибыли сюда, чтобы порадоваться смерти Виннету, вождя собак-апачей. Но мы не думали, что поймаем у могил Сэки-Лату. Такое важное событие удваивает нашу радость. Виннету был нашим врагом, но он был краснокожим. Сэки-Лата тоже наш враг, но враг бледнолицый. Сыновья и дочери кайова встретят его смерть с большей радостью, чем смерть Виннету, и после этого мы торжественно отметим гибель двух самых смелых и известных врагов своего народа. Со мной здесь только небольшая часть воинов, а я слишком молод, чтобы решать, какой смертью умирать Сэки-Лате. В стойбище будет созван совет старейшин племени, и Тангуа, верховный вождь кайова, сам объявит о пытках, которым подвергнут Сэки-Лату. Поэтому мы не можем задерживаться здесь и спешим домой, чтобы наши братья и сестры поскорее узнали радостную весть.

— Но ведь вам не найти лучше места для того, чтобы прикончить Олд Шеттерхэнда. Пусть он погибнет у могил тех, из-за кого стал вашим заклятым врагом.

— Где он умрет, тоже будет решать Тангуа. В одном ты прав: Сэки-Лата будет похоронен здесь.

— Вы что же, собираетесь убить его на Солт-Форк, а потом тащить вонючий труп сюда? Зачем умному краснокожему воину возиться с падалью белой собаки?

— Я объяснил тебе все, чтобы ты лучше узнал молодого вождя кайова и чтобы Сэки-Лата слышал, как я собираюсь отблагодарить его за то, что он когда-то не убил меня, а обменял на другого бледнолицего.

Пида снова повернулся ко мне.

— Сэки-Лата — благородный враг, на Пекос он мог застрелить Тангуа, но сохранил ему жизнь и только раздробил колени. Сээки-Лата всегда щадил врага, краснокожие мужи уважают его за это. Сэки-Лата должен умереть, но смерть его будет смертью героя, и он докажет нам свое мужество тем, что вынесет без стона такие мучения, каких еще никто и никогда не испытывал. А когда он умрет, мы не бросим его тело на съедение речным рыбам или койотам в прерии. Сэки-Лата — вождь, и у него должна быть могила, это будет честью и для нас, его победителей. Мне рассказывали, что когда-то Ншо-Чи, прекрасная дочь апачей, подарила Сэки-Лате свою душу, поэтому тело его будет похоронено рядом с ней, чтобы их души соединились в Стране Вечной Охоты. Так Пида отблагодарит того, кто даровал ему жизнь. Мои краснокожие братья слышали мои слова. Они согласны исполнить мое желание?