Карл Май - Полукровка

Плотные струи дождя, гонимые бушующим ветром, безжалостно хлестали по верхушкам высокого пихтового бора. Потоки воды в палец толщиной струились по гигантским древесным стволам, собираясь у корней в маленькие ручейки и сливаясь вскоре воедино, чтобы бесчисленными каскадами низвергнуться со скальных уступов и бесследно исчезнуть внизу, во мраке ночной долины, отдавшись власти бегущей по ней реки. Ночь давно вступила в свои права, небо гудело от непрерывных раскатов грома, но, хотя острые молнии поминутно в клочья рвали ночную тьму, сквозь сплошную сетку косого дождя едва ли что можно было разобрать и в пяти шагах.

Безумная буря гнула верхушки деревьев. Словно негодуя, от страшного ветра грохотали скалы. Но стихия не проникала вниз, в долину. Здесь, в ночном мраке, гигантские пихты стояли неподвижно, словно застыли, но тишины не было и тут — задавленная берегами река пенилась и кипела так сильно, что лишь дьявольски острое ухо могло услышать, как два одиноких всадника двигались вдоль одного из берегов вниз по течению. Видно их, однако, не было.

Случись все ясным днем, путники приковали бы к себе внимание, но вовсе не нарядами или оружием, а огромным ростом, внушающим настоящий страх.

Гигантскую фигуру одного из них, светловолосого, венчала до смешного маленькая голова. Меж добрых мышиных глазок торчал вздернутый носик, куда лучше смотревшийся бы на мордашке четырехлетнего ребенка и уж никак не гармонирующий с широким лягушачьим ртом. Отсутствие растительности на его лице было врожденным — его гладкой кожи, очевидно, никогда не касалась бритва.

Одет путник был в коротковатую, но широкую кожаную куртку, спадавшую сзади с его узких плеч собранной в складки пелериной, и узкие кожаные штаны, плотно обтягивающие тонкие ноги, обутые в сапоги из овчины. Голову его прикрывала соломенная шляпа, поля которой тоскливо свисали под тяжестью дождевых струй. За спиной у него, прикладом вниз, болталась двустволка. Всадник трусил на крепкой, ширококостной кобыле. Ей точно было лет пятнадцать, но вела она себя так резво, будто намеревалась прожить еще столько же.

Рост другого всадника явно превышал два метра, но в отличие от спутника одет он был сверху узко, а снизу широко: на ногах красовались широкие, собранные в складки штаны, заправленные в полусапожки из бычьей кожи, а туловище обтягивал длиннополый войлочный сюртук — такой тесный, что казался приклеенным. Его темные волосы покрывала старая меховая шапка. Лицо его было узким и вытянутым, губы — тонкими, а нос — довольно длинным. Еще одна особенность — усы, напоминавшие щупальца осьминога, настолько тонкие и длинные, что их при большом желании можно было завязать узлом на затылке. Как и у первого путника, у него за спиной висела двустволка. Каждый из них имел при себе нож и револьвер. Конь второго всадника рядом со старой клячей первого выглядел просто красавцем, хотя ему стукнуло не меньше, чем резвой кобыле.

Всадники не заботились о дороге. Да и ливень, похоже, не очень-то волновал их. Первую они предоставили выбирать лошадям, а на второй им было просто наплевать — они давным-давно промокли до нитки.

Ни молнии, ни раскаты грома, ни опасная близость реки, подмывающей рыхлые берега, не мешали спокойной беседе путников, будто оба ехали днем по открытой и залитой солнцем прерии. И все же оба, невзирая на мрак, не спускали друг с друга глаз, поскольку знакомы всего час, а излишнее доверие на Диком Западе может стоить жизни. Встретились они еще до бури. Выяснив, что им по пути — оба еще сегодня намеревались добраться до Фирвуд-Кэмпа 1— они, само собой, решили ехать вместе.

В какой-то миг грохнул сильнейший раскат грома, и зигзаги сразу нескольких молний, исполосовав ночную мглу, залили нежданным светом широкую долину.

— Bless my soul! 2Прямо как у нас, в краю наследников Тимпе! — вырвалось у курносого блондина.

Услышав это, второй всадник поневоле сдержал лошадь и уже открыл было рот, чтобы задать вопрос, но что-то в последний миг его остановило, и он погнал животное дальше. А вспомнил он как раз о том, что западнее Миссисипи стоит держать ухо востро и лучше помалкивать.

Иногда они переговаривались, но фразы были односложными, что, впрочем, вытекало из окружающей обстановки. Так прошло минут пятнадцать, полчаса… В какой-то момент всадники оказались в том месте, где река резко забирала в сторону. Берег здесь был сильно подмыт, и кляча блондина, не успев свернуть, очутилась на вязком грунте, провалившись, к счастью, не очень глубоко. Всадник рванул поводья вверх и в сторону, пришпорил лошадь, заставив животное одним прыжком выбраться на твердую почву.

— Бог мой! — воскликнул путник. — К чему еще купание, когда и так насквозь промок? Совсем как тогда, у наследников Тимпе!

Отъехав от реки на безопасное расстояние, он снова продолжил путь. Его темноволосый спутник какое-то время ехал за ним молча, пока не решился спросить:

— Наследники Тимпе? О ком это вы, сэр?

— Не знаете? — прозвучало в ответ.

— Нет.

— Правда ваша! Откуда вам знать… Хотя, может, еще узнаете, если мы дальше будем вместе.

— А если бы мне захотелось узнать это сейчас, сэр?

— Сейчас? Это зачем? — насторожился светловолосый.

— Затем, что моя фамилия — Тимпе!

— Что? Вы тоже Тимпе? Неужели правда?

— Да.

— С ума сойти! Я столько лет ищу Тимпе повсюду, в горах и в долинах, на Востоке и на Западе, днем и ночью, в жару и в дождь! И вдруг — на тебе! Один из них трусит себе на лошадке рядом и позволяет мне чуть не утонуть в этой речке, даже не представившись!

— Вы меня ищете? — не смог скрыть своего удивления темноволосый. — Но зачем?

— Ха! Да из-за наследства!

— Наследства? Хм! А вы-то, сэр, что за птица?

— Тоже Тимпе!

— Тимпе? Что, тоже из Германии?

— Ну конечно! Неужели кто-либо из Тимпе мог родиться на земле индейцев?

— Простите, но я увидел свет здесь, в Штатах.

— Но родители-то ваши немцы!

— Только отец.

— Так, может, вы и немецкий знаете?

— Знаю.

— Черт возьми, так говорите по-немецки, раз перед вами тоже немец!

— Полегче, сэр! Откуда мне знать, кто вы?

— Теперь-то знаете. Я не только немец, а еще и Тимпе и хочу, чтобы немцы всегда разговаривали на родном языке.

— Откуда вы родом?

— Из Хофа, в Баварии.

— Тогда у нас с вами ничего общего — мои предки из Плауэна, что в Фогтланде.

— Ничего общего?! Да мой отец родился в Плауэне, а потом переехал в Хоф!

Темноволосый придержал лошадь. После очередного громового раската дождь вдруг прекратился, и ветер принялся разгонять тучи. Вскоре вынырнула полоска лунного неба, и путники даже смогли разглядеть лица друг друга.