Мэдлин Бейкер - Тропою духов

— Если мы вдруг разминемся, поищи меня, когда остановимся на ночлег. Моя скво приготовит поесть. Ты можешь присоединиться к нашему ужину.

— Пиламайа, — поблагодарил Бобби. Он взял уздечку, спрыгнул с коня и подошел к подаренному мерину. Животное громко фыркало, металось из стороны в сторону и успокоилось только тогда, когда Бобби набросил на него уздечку.

— Хороший парень, — прошептал Бобби. Он потрепал коня по шее, вскочил ему на спину и поскакал за Бизоньим Сердцем.

Черный Ястреб ехал за Сидящим Буйволом во главе колонны. Сердце его переполняли противоречивые чувства. До сего момента он полностью не сознавал, как тосковал по своему народу. Как ему нравилось скакать по прерии, полной грудью жадно вдыхая запахи пыли и лошадиного пота, кожи, травы и шалфея! Солнце грело спину, а нежный ветерок ласкал лицо. Ястреб наслаждался быстрым галопом, знакомыми звуками родного языка. Он слышал пронзительный крик ястреба, ржание кобыл, смех женщин. Теперь он чувствовал, что действительно вернулся домой.

Бросив взгляд через плечо, Черный Ястреб увидел, что Мэгги едет рядом с Виноной, и улыбнулся обеим женщинам. Скоро они совсем подружатся.

Прошлой ночью Ястреб сказал матери, что Мэгги беременна. Винона посмотрела на него, иронически подняв бровь.

— Не думаешь ли ты, что я слепа и глуха, — усмехнувшись, спросила она, обняла его, а потом сказала, что, может быть, именно сейчас совсем неплохо иметь невестку из васичи.

Вдруг Черному Ястребу показалось, что он видит знакомое лицо. Он присмотрелся получше, подумав, что это лишь плод разгоряченного воображения, но лицо не исчезало.

Выехав из строя, Черный Ястреб подал знак Мэгги, когда она проезжала мимо. Он широко улыбнулся Бобби — Гордому Орлу, который оказался рядом.

— Хау, Кетэн, — рассмеялся Бобби. — Бьюсь об заклад, ты не думал, что когда-нибудь увидишь меня. Ведь так?

Черный Ястреб покачал головой:

— Как ты попал сюда? Как отыскал нас?

— Я пришел сюда через Священную Пещеру. Вспомнил то, чему ты учил меня, и у меня все получилось! А нашел я вас благодаря счастливому случаю. Вышло так, что я нежданно-негаданно набрел на охотничий отряд, там Бизонье Сердце подобрал меня. И вот я здесь.

— Но как ты решился на это?

— Помнишь, как я однажды поделился с тобой, что у меня есть такое чувство, будто я родился не в свое время? Ну, и чем больше ты рассказывал о своем народе, о его судьбе, тем больше крепло это убеждение. Но все-таки я появился здесь не поэтому.

Бобби схватился за голову и улыбнулся:

— Ястреб, как только я обнаружил, что вы с Мэгги исчезли, то сразу же бросился в Священную Пещеру. Там, в Пещере, я услышал зов. Голос назвал меня Гордым Орлом и велел следовать за Черным Ястребом. Тогда я вспомнил, что услышал те же слова в посланном мне видении. Одно время я считал, что мое предназначение — стать новым шаманом лакота и служить своему несчастному народу в резервации. И ведь ты, Ястреб, тоже считал так. Но стоило мне попасть в Священную Пещеру — и я убедился, что мое место здесь, в твоем времени. Вот почему я решил найти тебя во что бы то ни стало.

— И ты сделал это! — воскликнул Черный Ястреб, счастливый тем, что снова видит славного Бобби. — Поспешим догнать своих, а вечером поговорим обо всем.

Спускались сумерки. Индейцы устраивались на ночлег. Чуть позже, когда все готовились ко сну, явился Бобби.

Мэгги бросилась ему на шею и крепко обняла юношу. Как здорово видеть снова милое знакомое лицо, да еще здесь — вдали от дома.

— Как — Бобби?! Что ты здесь делаешь? — спросила она. — Как ты здесь очутился? Невероятно!

Сидя у огня, Бобби начал свой рассказ. Винона внимательно слушала юношу.

Во время его рассказа Мэгги не могла усидеть на месте от возбуждения. Глаза юноши сверкали, когда он поведал, как вошел в Священную Пещеру, полный решимости попасть в невозвратное прошлое. Его голос зазвенел от волнения, когда он подошел к тому моменту, как увидел с вершины холма битву охотников лакота и пауни.

— Так значит, — возбужденно воскликнула Мэгги, взглянув на задумчивое лицо Ястреба, — ты отправишься с нами в Канаду! Это просто чудесно!

Бобби улыбнулся.

— Я с нетерпением жду этого времени. Ах да, мисс Сент Клер, не беспокойтесь о вашем ранчо и доме. Ребята Вероники присмотрят за всем, — Бобби чуть нахмурился, — они заверили, что останутся, пока я не вернусь… — тут Бобби осекся. Ведь он вовсе не собирался возвращаться. — Может быть, вам иногда случается подумать об этом.

Ее дом. Мэгги покачала головой. Она и думать забыла о нем, да и о книгах, что так и остались незавершенными. Что подумает Шейла?!

— Звонил ли мой редактор?

— Да, несколько раз. Она просто бесновалась, особенно когда я сказал ей, что не имею представления, где вы находитесь.

— Да уж. Еще бы, ты сказал правду! — согласилась Мэгги, посмотрев на мужа, и улыбнулась. Она всегда мечтала жить в прежние времена. Теперь, как в ее девичьих грезах, она была похищена воином. Все осуществилось.

— Ну, — заметила она, смеясь, — ведь этого требует моя работа.

Позже, ночью, лежа в объятиях Ястреба, Мэгги снова вспомнила о Бобби и стала думать о том, что же все это может означать. Неужели он действительно был рожден не в свое время? А она, Мэгги?

Чуть отстранившись, Мэгги взглянула на мирно спящего Ястреба. Ее муж. Она никогда не думала, что можно так сильно любить другого человека. Всего лишь один взгляд на него — и сердце разрывалось от нежности. Он стал для нее всем: отцом и братом, другом и самым лучшим советчиком. Он освободил ее от гнетущего чувства вины в гибели Сюзи, дал почувствовать, как она женственна и желанна. Это благодаря ему она снова стала ходить. Он открыл для нее чудо любви.

Через четыре дня они устроились на долгую зимнюю стоянку, расположившись по берегам широкой, но неглубокой реки, среди густого леса, заслоняющего от холодных ветров.

Мэгги помогала Виноне устанавливать вигвам, вновь поражаясь быстроте и сноровке, с которой индейские женщины справляются с домашней работой. К полудню лагерь выглядел так, словно был разбит уже несколько недель назад.

В то время как Бобби и Ястреб уселись на поляне, беседуя с Красной Стрелой и Бизоньим Сердцем, Мэгги решила пройтись вдоль берега реки. Она любовалась кострами, приветливо улыбаясь и кивая встречным индианкам, от души радуясь их дружелюбию. Ведь она была чужой, бледнолицей женщиной, но все же большинство относилось к ней с уважением.

Однако некоторые женщины отвергали все ее попытки сблизиться. Они давали ей обидные прозвища и смотрели с подозрением и скрытым недоброжелательством. Мэгги не могла винить их в этом. Бледнолицые убивали их мужей и сыновей. А если бы она, Мэгги, потеряла любимого в сражении? Возможно, она чувствовала бы то же самое.