Мэдлин Бейкер - Дар любви

Хуже, чем когда ушел из дома отец. Хуже, чем тот день, когда убили ее мать. Хуже, чем тот день, кoгда сбежала Роза.

Она прикрыла глаза, и тут же в ее воображении возник образ Крида — с волосами чернее ночи, глазами, глубокими, как бездонный омут, иногда холодными и непостижимыми, иногда горящими от страсти.

Слезы стекали по ее щекам. Он был мертв. Лучше бы индейцы прикончили и ее. По крайней мере, это положило бы конец всем бедам и тревогам, ей больше не нужно было бы дрожать от страха. А она боялась, смертельно боялась индейца, который ее увез. Его взгляда и всего облика. Страшилась того, что с нею может произойти в дальнейшем. Пока что он ее не трогал. Ей, вроде, следовало бы почувствовать некоторое облегчение, но по какой-то причине именно это пугало. Если он не собирается ее изнасиловать, то как вообще намерен с ней поступить? Мысли о том, что ее будут жестоко мучить, теснились в ее голове днем и преследовали в снах по ночам.

Они добрались до индейской деревни к полудню на четвертый день пути. Проезжая по деревне, Джесси рассматривала вигвамы и не испытывала ничего, кроме чувства мертвящего страха. Она пыталась успокоить себя мыслями о том, что и Крид был наполовину индейцем, но это не помогало.

Проезжая сквозь толпу, Джесси чувствовала на себе взгляды, полные подозрения и ненависти. Какая-то женщина плюнула в ее сторону. Другие резкими гортанными голосами выкрикивали что-то, явно похожее на ругательства. Оказывается, некоторые слова звучат на разных языках почти одинаково.

Ее похититель направил лошадь к большому вигваму и остановился. Соскочив на землю, он снял Джесси с лошади и подтолкнул ко входу в жилище.

Внутри был прохладный полумрак. Джесси огляделась, и ее взгляд остановился на том, что сначала показалось ей кучей меховых шкур. Но, когда куча зашевелилась, Джесси присмотрелась и увидела два глядящих на нее глаза, а потом поняла, что под меховыми одеялами лежит пожилая женщина.

Несколько минут индеец говорил с женщиной, а потом жестами и несколькими английскими словами сообщил Джесси, что ей надлежит ухаживать за этой старухой.

Следующие несколько дней стали для Джесси настоящим кошмаром. Индейские женщины вели себя оскорбительно и насмехались над нею, когда она выходила из вигвама и появлялась у родника или в лесу, когда она собирала сушняк, или когда пыталась сварить что-нибудь в большом железном котле на треноге возле вигвама.

Дни проходили в уходе за вечно недовольной в капризной старухой. Джесси купала ее, готовила пищу, кормила, одевала, выносила на воздух и по нужде.

Парализованная в нижней части тела старуха чаще всего спала, оставляя Джесси достаточно времени, чтобы просто посидеть снаружи, по возможности не обращая внимания на издевательства жителей деревни. Конечно, можно было сидеть и внутри сумрачного вигвама и сокрушаться о своей несчастной судьбе под храп и сопение старухи.

Ночами она спала возле очага, завернувшись в одеяло из шкур бизона, то и дело просыпаясь от страха, что придет ее похититель и станет приставать к ней, хотя пока он не предпринимал никаких попыток. Прошла неделя. За это время Джесси уже поняла, что захвативший ее воин мог сносно объясняться по-английски. Еще она узнала, что его зовут Ча-и-чоуп что старуха была его матерью и что его жена и маленькая дочь погибли в тот день, когда американские солдаты напали на стойбище и изувечили его мать.

На ломаном английском и жестами Ча-и-чоуп объяснил ей, что их отряд наткнулся на них с Кридом, когда совершил рейд мести. Индеец посчитал справедливым, если убьет белого мужчину и заставит белую женщину ухаживать за своей больной матерью, которую звали У-джи-ен-а-хе-ха, поскольку именно белый мужчина сделал ее калекой.

Рассказ Ча-и-чоупа затронул какие-то струну в сердце Джесси и помог ей хоть немного избавить от страхов. Он захватил ее не для того, чтобы oбеcчестить или мучить, а чтобы она ухаживала за его матерью.

Дни шли за днями, и Джесси постепенно привыкла к быту индейского племени. Ранним утром шаман призывал жителей деревни вставать, совершать омовение и выпивать всю воду, которую они могли выпить.

— Полейте себя водой, — призывал он. — Принесите еще воды и выпейте ее. Сделайте свою кровь чистой.

Джесси как-то спросила Ча-и-чоупа об этом ритуале и узнала, что люди племени кроу верили: обильное питье разжижает кровь и сохраняет человеку здоровье. Жидкая кровь не закупоривает сосуды и течет свободно. Поэтому тот, кто не пьет много, и не живет долго.

Она узнала, что, когда в деревне есть мясо, мужчины, которым не надо идти в поход, участвовать в охоте или ритуальных церемониях, чаще всего праздно проводят дни в своих вигвамах. Джесси сделала вывод, что боевые походы и добывание мяса и были главной обязанностью индейцев-мужчин. Иногда ей доводилось видеть воинов занятыми изготовлением острых наконечников для стрел из камня или кости, но древко стрелы и луки изготавливали только опытные умельцы. Маленькие дети делали себе деревянные луки; боевой и охотничий луки изготавливали из рогов, а тетиву — из сухожилий.

И все же мужчины племени кроу казались намного ленивее в сравнении с женщинами, никогда не сидевшими без дела. Целыми днями они шили и латали одежду, сушили и вялили мясо, выделывали шкуры, готовили еду.

Теперь, когда Джесси почти перестала бояться, она вдруг заметила, что Ча-и-чоупс был молодым и интересным мужчиной. Она стала наблюдать и увидела, что он нравился индейским женщинам, а мужчины племени относились к нему с уважением.

Как-то вечером все племя собралось в центре селения. Джесси сидела в тени и наблюдала за танцами мужчин. Когда танец закончился, Ча-и-чоуп встал и начал говорить. Он произнес несколько слов и замолк. Вслед за его словами один из музыкантов ударил в барабан. За Ча-и-чоупом встал другой, потом третий. Позже Джесси спросила у Ча-и-чоупа, что все это значило, и узнала, что каждый мужчина на таких больших собраниях людей племени сообщал о своих свершенных делах. Существовало четыре важнейших поступка, подтверждавших доблесть воина и приносивших ему славу. Первым делом шла военная удача победа над врагом. Вторым был захват оружия — или ружья— в рукопашном бою. Третьим считалась кража лошади в стане врага. Четвертым достижением признавали наличие у воина курительной трубки и способность спланировать рейд или поход. Человек, который добился успеха и мог сообщить соплеменникам о любом из этих поступков, называли «ароа сивайс», что означало «удостоенный чести». Чтобы иметь право стать вождем, человек должен был совершить хотя бы одно такое деяние.

— Ты, наверное, немало совершил, — рассуждала вслух Джесси, — если барабан бил столько раз. Ча-и-чоуп кивнул: