Юрий Клименченко - Неуютное море

— Поедем. Хочу видеть все наши города, все наши моря и реки.

— Сначала навестим Одессу. С нее надо начинать. Остановимся у моей мамы…

— С чего это у вашей мамы я должна останавливаться? Я себе место найду. Не беспокойтесь.

— Ах, Тонечка, вы не знаете Одессу. Там вас обязательно охмурит какой-нибудь пижон. Вам нужен гид или, может быть, даже защитник.

— Никто мне не нужен. Сама как-нибудь справлюсь.

— Хорошо. Можете останавливаться где хотите, но всё равно вы будете находиться под моим наблюдением.

Он вздохнул и тихо запел:

Люблю эту песню. И еще «Соловьи» трогают за сердце… Слушайте, Антонина Васильевна, я сообщу вам одну тайну. Только никому… Наклонитесь.

Тоня склонила голову. Механик быстро поцеловал ее в щеку.

Тоня отодвинулась, сердито сказала:

— Отстаньте, Семен Григорьевич. Еще раз повторится, тогда не обижайтесь.

— Простите великодушно, Тонечка. Не удержался. Вы умеете готовить шашлык?

— В школе учили.

— Антонина Васильевна! Вас надо перевести на самое большое судно, в ресторан «Астория» или я даже не знаю куда. Шашлык — это мое любимое блюдо, и, если вы меня любите или, скажем, уважаете — завтра у нас на обед будет шашлык. Правда?

— Я совсем вас не люблю, Семен Григорьевич, и поэтому шашлыка вам не будет.

— Ах так? А кто вам всегда камбуз растапливает, форсунки чистит? Кто, я вас спрашиваю?..

С мостика звякнул телеграф. Механик нырнул в машину.

Володя Смирнов стоял на носу самоходки. Он напряженно вглядывался в пустынные набережные. Придет или не придет? Если придет, значит, по-настоящему любит. Вчера они провели вечер вместе. Гуляли на Кировских островах, в парке. Володя никак не решался спросить, согласна ли Светлана стать женой моряка, ждать его, помнить всегда… Наконец, когда Светлана уже собиралась ехать домой, он сказал:

— Веточка, вот мы и расстаемся. Надолго. Нужно решить один вопрос…

— Какой?

Он взял Светлану за руку, крепко сжал ее:

— Я хочу знать, будешь ли ты меня ждать…

Девушка порозовела, отвернулась. Володя притянул ее к себе, стараясь заглянуть ей в глаза.

— Не надо, Володя, — прошептала она. Потом неожиданно обвила его шею руками, Крепко поцеловала в губы. — Вот тебе мой ответ…

Они еще долго сидели в опустевшем парке. Он целовал ее глаза, губы, руки. Это были первые мужские поцелуи в его жизни. Он чувствовал, как бьется ее сердце под его горячей рукой. Она, всегда такая насмешливая, недотрога, сидела покорная, с закрытыми глазами, побледневшим лицом, близко прижимаясь к нему, будто искала защиты… И от этого Володе казалось, что нет в мире такого, чего бы он не сделал для нее. Сейчас он всё мог. Он казался себе настоящим моряком, уходящим в дальнее плавание. Сладко кружилась голова. Было уже поздно, но они никак не могли расстаться. Наконец молодые люди поднялись и медленно пошли по малолюдным улицам. Володя проводил Светлану до самого дома. На прощанье она сказала:

— Ты говорил, что мост начинают разводить в два часа сорок пять минут? Я приду проводить тебя к Зимнему дворцу. Вы там будете проходить?

— Приходи. Обязательно приходи, Веточка.

Они долго держались за руки. Володе хотелось поцеловать Светлану, но было неудобно. У ворот сидела толстая дворничиха в белом фартуке и уничтожающе смотрела на девушку.

— Прощай, Володя. Помни… — прошептала Светлана, вырвала свою руку и скрылась в парадной.

…«Ангара» проходила мимо Зимнего дворца. Набережная оставалась пустынной. У Володи сжалось сердце. Неужели не придет? Но кто-то там бежит через дорогу. Белое платье, голубая косынка. Светлана! Вот она остановилась, ищет глазами «Ангару»…

Андрей Андреевич с мостика увидел бегущую фигурку в белом платье. Он сразу понял, что это та девушка, о которой говорил ему Смирнов.

«Пришла!» — обрадованно подумал капитан и, усмехнувшись, сказал рулевому:

— Возьмите правее. Держите ближе к берегу. Пропустим вперед буксир…

…Володя подбежал к борту. Поднял руку. Сорвал с головы кепку. Заметила, Веточка, дорогая! Она бежит по набережной и машет, машет своей косынкой.

— Счастливого плавания-а-а! — слышит Володя далекий милый голос.

Медленно отодвигается вбок разводной пролет Кировского моста. Он у самого берега. Самоходка прибавляет ход. Светлана отстает. Всё дальше и дальше белеет пятнышко ее платья.

— Кто это? Твоя девушка? — покровительственно, но без насмешки спросил стоявший рядом боцман.

— Да… Соученица, — коротко отозвался Володя.

Федя Шестаков понимающе кивнул головой:

— А вот моя не придет. В ночную работает. Какая девушка, если бы ты знал!..

Ирина тоже любовалась утренним городом. Ей было хорошо и немного грустно. Директор института, вручая ей приказ о назначении, сказал:

«Ирина Владимировна, вы, вероятно, понимаете всю серьезность этой работы? Вы имеете некоторый опыт. Смотрите же, не подведите. Ваша ошибка может дорого стоить морякам».

С мостика послышался голос Карданова:

— Не рыскайте! Так держать!

Капитан стоит спокойный, загорелый, его глаза, как всегда, чуть насмешливо и доброжелательно смотрят на Ирину. Или это ей так кажется? Симпатичный человек! Она рада, что попала на судно именно к нему.

А Карданов? Капитану некогда мечтать на мостике, когда кругом суда, а впереди узкий пролет моста с неправильным боковым течением. Небольшой просчет — и судно нанесет на «бык» или мостовую ферму.

Рядом, покачиваясь на волне, остановилась «Пинега». На мостике, без фуражки, в сером спортивном костюме, в нарочито небрежной позе стоял Туз. Увидя Карданова, он осклабился, поднял руку:

— Хэлло, кэптен! Это вам не на «Тайге» по океанам плавать. Тут сантиметры решают всё. В порогах пойдем, там двадцать сантиметров под килем будет…

Карданов не успел ответить. Разводная часть моста стала медленно отодвигаться. Туз бросился к телеграфу, дал полный ход. Повинуясь воле капитана, «Пинега» «прыгнула» вперед, пересекла курс «Ангары» перед самым ее носом и, обгоняя впереди идущие суда, пошла к пролету. Маневр был бесцельно рискованным. Карданов возмутился: «Черт бы побрал этого лихача. Чуть не продырявил мне борт!»

Андрей Андреевич видел, как Туз, обернувшись, насмешливо помахал ему рукой. Хочет показать свое превосходство. Ну ладно…

В пролет Литейного моста «Ангара» просунулась, неуклюже привалясь к гранитному устою. Через перила свешивались головы работавших на разводке женщин. Они кричали противными голосами:

— Чего делаешь, капитан! Сейчас ферму заденешь. Кто тебя только на мостик поставил!? Крути право, а то заденешь…