Юрий Клименченко - Неуютное море

Как-то, когда они с Тоней улеглись в койки, Ирина не удержалась.

— Тонь! Скажи-ка мне честно, — нарочито сонным голосом спросила она. — Тебе нравится наш капитан?

— Ты совсем ненормальная! — возмутилась Тоня. — Андрей Андреевич! Чудный человек. Как он может не нравиться? Ребята за него в огонь и воду пойдут. А ты чего — влюбилась?

— С чего ты взяла? Просто так. Спи, пожалуйста.

— Просто так ничего не бывает, — уверенно сказала Тоня. Помолчали.

— Ты спишь? — тихо спросила Тоня.

— Сплю. А что?

— Ты никому не скажешь?

— Не скажу.

— Я к тебе сейчас перелезу.

Тоня соскочила с койки, залезла под одеяло к Ирине, обхватила рукой ее шею и жарко зашептала:

— Как ты смотришь на Семена Григорьевича?

— На нашего «деда»? Прекрасный парень.

— Ты правду говоришь?

— Правду. Хороший человек.

— А то, что рыжий, ничего?

— Разве он рыжий? А я и не заметила. Да чего ты ко мне пристаешь? Вот кто, оказывается, влюбился. С больной головы да на здоровую.

— Я не знаю, Ирочка, не знаю. Это он. Он мне сказал… что без меня из Сибири не поедет.

Ирина прижала Тоню к себе:

— А ты что? Нравится он тебе?

— Не знаю. Я совсем о другом человеке мечтала. Мне хотелось, чтобы он был особенный. Ну, как Андрей Андреевич. Чтобы был на него похож, а Семен совсем другой. Смешной.

— Мне кажется, что он хороший, Тоня, хотя я его мало знаю. Но первое впечатление хорошее.

Он очень хороший. Это не первое впечатление, а на самом деле, — сразу вступилась за Болтянского Тоня. — Он мне всю свою жизнь рассказал. Ты только подумай. Во время войны, он еще мальчишкой был, убежал из дому, на каком-то буксире масленщиком плавал. Медаль за храбрость имеет. Ездил на целину, машины ставил, а в Одессе у него оставалась девушка. Говорил, что любил ее. Приехал, а она за штурмана замуж вышла. Горевал… Вот видишь, ничего не утаил, всё рассказал.

— А тебя, Тоня, он любит?

— Он ничего не говорил. А разве надо? Я и так знаю. Вижу. Он от меня не отходит.

— После плавания замуж выйдешь?

— Замуж? Выйду, если буду уверена, что я для него единственная ему нужная…

Тоня уткнулась в плечо Ирины.

— Ты своего мужа очень любила? — помолчав, шепотом спросила Тоня.

— Очень.

— Значит, больше замуж никогда не пойдешь?

Ирина помедлила с ответом:

— Не выйду, вероятно.

— Так бобылкой и будешь век доживать? Зачем ты так? Красивая, молодая. Нет, ты найдешь себе хорошего человека. — Тоня ласково погладила плечо Ирины.

— Давай спать, — строго сказала Ирина. — Тебе завтра вставать рано…

В большой комнате штаба Северного морского пути было шумно. То и дело открывалась дверь, входили люди, одетые в кожаные куртки и меховые унты. Раздавались громкие приветствия. На стенах висели навигационные карты, исколотые десятками разноцветных флажков. Ярко светились лампочки аппаратов УКВ и радиотелефонов.

Посреди комнаты на длинном столе лежала прозрачная калька ледовой разведки. Вокруг нее склонилось несколько моряков.

— Иван Васильевич настаивает, — устало сказал полный человек с тяжелыми, подпухшими от бессонницы, веками. — Я считаю полет опасным. Ваше мнение, товарищи?

Марков взял деревянную указку:

— Карданов вчера вышел из Юшара. Руководствовался старыми данными. У него ледовая карта, полученная в Архангельске. Он сообщил, что прошел тридцать восемь миль на юг и везде встретил лед. Дальше идти не имело смысла, но и стоять ему нельзя, вы знаете почему. Я прошу послать самолет, Павел Николаевич.

— «Прошу послать», — проворчал начальник штаба, наклоняясь над картой. — Попробуйте это сделать в такую погоду. Имеем ли мы право рисковать? Ведь ваш основной караван уже прошел.

— Мы не можем ставить караван капитана Карданова под угрозу. Шторм не должен его догнать. Елена Алексеевна, попрошу вас на минуту! — позвал Марков.

К столу подошла худенькая женщина-синоптик.

— Где сейчас циклон? Когда он придет в координаты Карданова?

Синоптик взяла указку из рук Маркова, показала на карте, где располагался циклон, и уверенно сказала:

— Он догонит его завтра к вечеру, если караван будет стоять.

— Павел Николаевич, медлить нельзя, — твердо проговорил Марков, в упор глядя на начальника штаба.

— Давай полетим со мной, Иван Васильевич. Найдем чистую воду, — вмешался в разговор молодой светловолосый летчик. — Не будете возражать, Павел Николаевич?

Начальник штаба молчал. Марков нетерпеливо поглядывал на часы. Ему казалось, что время тянется очень медленно.

— Если Виктор Дмитриевич берется лететь сейчас, — наконец заговорил начальник штаба, — летите. Он наш лучший пилот. Но всё равно, прежде всего осторожность. Ты понял меня, Виктор?

— Понял, Павел Николаевич. Разрешите идти? Одевайтесь, Иван Васильевич. Я вас жду в автобусе.

Через два часа самолет «ИЛ-14» поднялся в воздух и взял курс на запад. Иван Васильевич с тревогой смотрел в окно. Облака окружали самолет со всех сторон.

Карданов проснулся так же внезапно, как и заснул. Первую минуту он никак не мог понять, почему очутился в столовой, но, взглянув на сидевшую в кресле Ирину, вспомнил.

— Так будем чай пить? — спросил он. — Наливайте, Ирина Владимировна. А я, кажется, задремал. Не храпел?

— Нет. Пожалуйста. — Она протянула капитану чашку дымящегося чая. Обжигая губы, капитан с наслаждением пил.

— Спасибо. Нет лучше напитка, чем чай после вахты, — проговорил Карданов. — Не знаю, как вас благодарить.

Он натянул фуражку и снова поднялся на мостик.

Ветер гонял по палубе снежную крупу, поднимал ее в маленькие смерчи, наметая горки в углах. Он надоедливо ныл в проводах радиоантенны. Небо, низкое и неприветливое, давило. Лед подошел вплотную. Только позади, там, откуда пришел караван, виднелась черная полоска воды. Не было обычного оживления на палубах, отсутствовали люди, не нарушали тишину разговоры. На всем лежал отпечаток суровой, безмолвной Арктики.

Карданов поднял голову кверху. Прислушался. Да нет, разве можно вылететь на разведку в такую погоду?! Бесполезно запрашивать Диксон.

Капитан уже хотел войти в рубку, как вдруг его обостренный слух уловил еле слышное жужжание. Самолет? Не может быть. Галлюцинация слуха. Андрей Андреевич замер. Конечно, он ошибся. Прошло несколько минут. Карданов услышал приближающийся стрекот мотора. Теперь звук нарастал, становился всё громче и громче, и наконец над головой раздался отчетливый рокот летящего самолета. Сомнений не было.

На других судах тоже услышали самолет. Через минуту пустынные палубы были усыпаны людьми. Все стояли задрав головы к небу. Рокот мотора приблизился, и люди увидали самолет, вынырнувший из облаков над судами. Он пронесся очень низко, быстро, как метеор, и исчез на горизонте черной, еле заметной точкой.