Артур Дойль - Трагедия с «Короско»; Капитан Шарки; Морские рассказы; Родни Стоун; Рассказы о боксе

Беспросветная тоска прочно овладела Робертом Монтгомери. На столе перед ним была раскрыта конторская книга, в которой доктор Олдакр записывал свои рецепты. Еще тут были плоский деревянный ящик, разделенный на ячейки (на каждой ячейке — этикетка), коробка с пробками, сургуч, и множество пустых бутылочек выстроились в очередь, чтобы он наполнил их лекарствами. Но мрачные мысли не давали ему работать, и он сидел, понурившись и подпирая голову руками. Через давно не мытое окно на него смотрели темные кирпичные стены и шиферные крыши заводских зданий с возвышающимися над ними трубами. Казалось, они, подобно гигантским колоннам, несут на себе низкое, покрытое тучами небо. Сегодня в воскресенье, из них не валили клубы дыма, как это бывало остальные шесть дней в неделю. Отвратительный смог стелился по этой обнищавшей и изуродованной людьми земле. Да и вокруг, в радиусе многих миль, не было ничего, что могло бы принести хоть какую-то радость глазу и веселье отчаявшейся душе. Однако не от безрадостного пейзажа впал в столь тяжкое уныние помощник доктора Олдакра.

Для этого были более серьезные и более личные причины. До начала занятий в университете оставалось совсем немного времени. Роберту предстояло пройти последний курс, через год он мог бы уже получить диплом врача, но нужно было внести плату за обучение — шестьдесят фунтов стерлингов, а где их взять? В данный момент его возможности раздобыть эту скромную сумму или найти миллион были одинаковы — равнялись нулю.

От этих мыслей его отвлек сам доктор Олдакр, как всегда хорошо выбритый, тщательно одетый, чинный и как бы олицетворяющий благочестие и приличие. Поскольку его практика целиком зависела от поддержки местного духовенства, он больше всего на свете боялся поколебать сложившееся о нем в этом кругу представление. Он являл собой как бы образец человека, который всегда держится с достоинством, но тем не менее неизменно благожелателен к окружающим. Того же требовал он и от своих помощников.

И тут бедняга Монтгомери решился на отчаянную попытку: проверить, вдруг доктор не только представляется филантропом, но и в самом деле им окажется.

— Прошу прощения, доктор Олдакр, — сказал он, стоя перед патроном, — я хотел бы обратиться к вам с просьбой.

Выражение лица доктора из доброжелательного сразу стало замкнутым, губы были поджаты, а глаза больше не смотрели на собеседника.

— Слушаю вас, мистер Монтгомери.

— Вы ведь знаете, сэр, что мне нужно пройти последний курс в университете, чтобы получить диплом.

— Да, вы уже упоминали об этом.

— Сэр, это бесконечно для меня важно.

— Да, конечно.

— Но, доктор Олдакр, я должен заплатить шестьдесят фунтов…

— Сожалею, мистер Монтгомери, но мне некогда.

— Секунду, сэр! Скажите, пожалуйста, если… если бы я дал расписку в том, что верну долг с соответствующими процентами, не могли бы вы ссудить мне шестьдесят фунтов?.. Поверьте моему слову, сэр, я верну их в срок или отработаю — как вы найдете более для себя удобным…

Губ доктора уже совсем не было видно, а глаза метали молнии.

— Мистер Монтгомери, я поражен алогичностью вашей просьбы. Знаете ли вы, сколько в Англии студентов-медиков? А сколько из них не доучились, не имея средств, чтобы оплачивать свое образование? Вы считаете, сэр, что я всех их должен поддерживать? Почему? Или, наоборот, я должен сделать для вас исключение? С какой стати? Не могу даже высказать, мистер Монтгомери, насколько я на вас обижен: вы сознательно поставили меня в неловкое положение — ведь не могли же вы всерьез думать, что я удовлетворю вашу просьбу.

Он развернулся и покинул лабораторию, и даже его спина была преисполнена оскорбленного достоинства.

Монтгомери только хмыкнул и вернулся к работе. Господи, что за работа! Не нужно быть таким атлетом, как он, чтобы приготовлять эти лекарства. Но ничего не поделаешь! Стол и фунт стерлингов в неделю, то, что он здесь получает, позволили ему просуществовать летом и даже скопить немного денег на зиму. Но оплатить учебу при таком жалованье не удастся никогда. Ах, этот скупердяй Олдакр! Монтгомери чувствовал, что не обижен ни способностями, ни силой, — только где найти на них покупателя?

Но, как известно, пути Господни неисповедимы. Откуда было Роберту знать, что с этого мгновения начался поворот в его судьбе?

— Эй, ты! — окликнули его с порога, громко и раздраженно.

Монтгомери оторвал взгляд от стола. В дверях стоял высокий, широкоплечий парень, с бычьей шеей и бульдожьей челюстью. Из темных глаз так и перла наглость. Праздничный твидовый костюм и ослепительный галстук довершали картину.

— Ты почему это до сих пор не прислал мне лекарство? Разве тебе хозяин не приказал?

Монтгомери уже давно не обращал внимания на шахтерскую манеру выражаться. Это сначала он выходил из себя, а потом привык и даже не замечал. Но в интонации этого посетителя он ясно расслышал намеренное грубое оскорбление.

— Фамилия? — спросил он как можно более официальным тоном.

— Бартон. И поспеши, а то ты ее никогда не забудешь. Ну-ка, быстро, при мне, сооруди лекарство моей жене. Пошевеливайся.

Монтгомери почувствовал облегчение, даже плечи у него распрямились. Наконец-то можно разрядиться! Этот тип хамил сознательно, и у Роберта не было никаких оснований сдерживать свою ярость. Он залил сургучом горлышко очередного пузырька с лекарством, приклеил сигнатуру, поставил его рядом с остальными и только тогда обернулся к посетителю.

— Послушайте! — сказал он ровным голосом. — До вашего лекарства очередь еще не дошла, когда дойдет, его сделают и вам пришлют. А в лабораторию посторонним вход воспрещен. Можете дожидаться в приемной, если хотите.

— Ты вот что, — сказал шахтер, — валяй, готовь свое снадобье немедленно, пока я здесь, не то тебя самого лечить придется.

— Лучше вам не задираться, — сказал Монтгомери, уже не сдерживаясь. — Полегче на поворотах, а то схлопочете… Ах, ты так?! Ну, держись…

Роберт получил боковой удар выше уха и одновременно нанес противнику прямой в челюсть. Он по достоинству оценил следующий молниеносный апперкот и понял, что имеет дело с опытным боксером. Но счастье было на его стороне: противник недооценил его и раскрылся. Удар!..

Бартон отлетел к шкафу, ударился головой об угол и упал, раскинув руки, с неловко подвернутыми ногами. Тоненькая струйка крови испачкала кафельный пол.

— Ну как? Хватит или еще? — спросил Роберт, с трудом переводя дыхание.

Ответа не было. Только поняв, что пациент доктора Олдакра потерял сознание, Монтгомери ужаснулся — если о драке узнают, этот благочестивый ханжа скорее всего его уволит, да и рекомендаций не даст. А без них не найти другого места, и что он будет делать без денег, без работы?