Пьер Латиль - От «Наутилуса» до батискафа

На все эти недоуменные вопросы напрашивается один-единственный логический ответ: свет, излучаемый глубоководными животными, служит только их врагам (разумеется, при условии, что эти враги обладают способностью видеть).

«Вот плывет одна из этих дурочек Bathothauma lyromna, одна из этих каракатиц, столь сочных и нежных на вкус, без единой косточки, которые так гордятся своим именем, означающим по-латыни „глубоководное чудо, имеющее форму лиры“! — говорит себе наша Stomias (если бы она, подобно героям басен Лафонтена, обладала даром речи и сверх того знала латинский язык!). — Надо же быть такой глупой, чтобы обзавестись автомобильными фарами вместо глаз! Можешь сколько угодно таращить свои огненные буркалы, моя милочка, они только помогут тебе быть поскорее съеденной!»

Bathyembryx istiophasma («Выплывающий из пучины на призрачных парусах»).

С этими словами Stomias бросается вперед, и бедная Bathothauma lyromna, которая по форме своей действительно напоминает лиру, исчезает в огромной пасти хищницы. А чтобы в конце басни была, как полагается, мораль, добавим, что в это же время другая рыба, более крупная, чем Stomias, увидев нашу героиню, думает:

«Ага! Вот еще одна сумасшедшая, из тех, кто имеет привычку прогуливаться, сверкая всеми своими огнями, словно для того, чтобы возбудить мой аппетит!»

И большая рыба, в свою очередь, съедает Stomias. А так как у большой рыбы нет никаких световых органов, наша глубоководная басня на этом заканчивается.

К сожалению, мы не можем дать ученое латинское название этой большой рыбе. Наши зоологи еще не знают крупных рыб больших океанских глубин по той простой причине, что для ловли их еще не изобретены соответствующие рыболовные снасти. Предположим, что это была одна из тех не известных науке рыб, которых Уильям Биб встречал на глубине 600–700 метров и назвал «призраками, выплывающими из пучины», или же глубоководная акула, не раз виденная пассажирами батискафов на очень больших глубинах.

Конечно, трудно согласиться с наивным предположением, будто свет, излучаемый глубоководными животными, служит лишь для удобства подводных хищников, освещая добычу, за которой они охотятся. Но одно несомненно: свет не приносит пользы обитателям глубин; наоборот, он скорее вредит им. Вот вывод, способный поставить в тупик любого натуралиста, который еще верит, подобно ученым прошлого столетия, что каждый орган у животного должен обязательно приносить ему ту или иную пользу. Закон «отбора» здесь как будто бы нарушен: световые органы, вместо того чтобы маскировать или защищать своего хозяина от врагов, способствуют скорейшей его гибели, привлекая внимание окружающих хищников. И, однако, все эти светящиеся существа, которых враги давно должны были истребить, прямо-таки кишат в таинственном мире больших глубин.

Впрочем, световые органы, явно бесполезные обитателям глубин, едва ли приносят пользу и морским животным, живущим близ поверхности.

Мне на всю жизнь запомнилась чудесная летняя ночь времен моего детства в заливе Жуан, на берегу Средиземного моря. Вместе с несколькими товарищами мы однажды ночью отправились на лодке в море, чтобы испробовать какой-то новый способ рыбной ловли с фонарем, который, кстати сказать, совершенно не оправдал себя. Море было спокойным, даже неподвижным; небо закрыто тяжелыми тучами, которые час спустя разразились грозой. Мы с интересом наблюдали, как в глубине черной, но совершенно прозрачной воды возникали и проплывали мимо неясные световые пятна овальной формы, которые мы принимали за медуз. Вдруг ярко светящееся существо появилось под самым килем нашей лодки.

Это была прозрачная лента, которая плыла, колеблясь широкими движениями, словно струилась в черной глубине… Тело, лишенное каких бы то ни было органов, живая материя в чистом виде, прозрачная, словно хрусталь, светившаяся мягким светом.

«Венерин пояс! — сказал один и? товарищей. — Это такая медуза…»

(Позже я узнал, что это была вовсе не медуза; в остальном он оказался прав.)

Мне захотелось взглянуть поближе на это хрустальное чудо. Кто-то из ребят взял со дна лодки сачок и выхватил прозрачную живую ленту из воды. Я заглянул в сачок — но увидел лишь жидкую студенистую массу, которая комками падала обратно в море сквозь петли сачка, мертвая и бесформенная…

Ктенофоры — таково настоящее название этих чудесных созданий, имеющих либо форму ленты, подобно венерину поясу, либо форму кубка, как те heroes, свет которых мы наблюдали под кормой нашей лодки. Ктенофоры живут в верхних слоях морской воды, в буквальном смысле слова купаясь среди микроорганизмов, которыми они питаются. Им не приходится охотиться за этими микроорганизмами; они просто процеживают сквозь себя морскую воду, задерживая питательные частицы, как мы кислород воздуха.

Нужны ли этим созданиям органы свечения, чтобы добывать себе пищу? Поставленный таким образом вопрос выглядит просто шуткой. Способность излучать свет погубила чудесный венерин пояс, струящийся по воде, словно легкий шарф на весеннем ветру.

Спустимся снова в океанские бездны, на этот раз гораздо глубже, чем на 2000–3000 метров, где сияют самые великолепные огни живого фейерверка. Поскольку солнечный свет отстоит еще дальше от этих бездн, интенсивность свечения живых организмов, казалось бы, должна увеличиваться пропорционально глубине. Ничего подобного! Глаза многочисленных обитателей больших глубин постепенно атрофируются, а затем исчезают, живые огни гаснут. В самых глубоких океанских впадинах, в 8000—10 000 метров, эта эволюция продолжается: свечения больше нет и все животные лишены глаз [7] Точно установить границу обитания светящихся организмов сейчас трудно. Нельзя утверждать также, что все глубоководные животные лишены глаз, потому что нет свечения. Пойманные во время плавания на «Витязе» самые глубоководные рыбы имели хорошо развитые глаза. .

Больше всего слепых среди моллюсков и ракообразных, населяющих океанское дно, поскольку образ жизни позволяет им довольно легко обходиться без глаз. Здесь можно встретить все стадии атрофии, а затем исчезновения зрительных органов: глаз нормальный, но сетчатка лишена пигмента и потому не может выполнять свои функции; глаз лишен фасет; глаз превратился в бугорок на коже головы; глаз исчез совершенно, но глазные отростки еще существуют.

Начиная с 4000 и 5000 метров среди рыб, которые к тому же попадаются гораздо реже, многие лишены органов зрения.

Уже на глубине 2000 метров встречается рыба, у которой нет ни малейшего признака глаз. Это Ipnops agassizi, небольшая рыбка почти классической формы, длиной с карандаш.