Филип Раш - Леди удачи

Ощутив, что покой охватил ее целиком, она вылезла из ванны и, неторопливо вытершись и напудрив все тело, снова подошла к зеркалу. Быстрым жестом Мэри распустила волосы, и они волной заструились по плечам.

То, что предстало ее взгляду теперь, вызвало у нее изумление. Мэри удивленно провела пальцами по стройным бедрам, животу и груди, как будто впервые видя свое тело. С чувством все возрастающего возбуждения она побежала к сундуку с платьями, присутствие которого в каюте до сих пор вызывало у нее стыд, и достала оттуда наряды испанских дам из высшего общества, захваченные капитаном Ридом на одном из кораблей донов.

Выбрав самое изящное из нижнего белья, Мэри начала одеваться, делая каждое свое движение почти ритуальным. Вернувшись к сундуку, она извлекла оттуда простое платье из белого атласа с низким вырезом спереди и на спине. Одевшись, она взяла со стола ручное зеркальце и занялась своим лицом и волосами.

Закончив, Мэри снова повернулась к большому зеркалу. Результат ее трудов заставил ее затаить дыхание; не веря своим глазам, она стояла, любуясь на собственное отражение и приложив от избытка чувств одну руку к груди.

Вместо молодого человека, перед ней стояла красивая высокая девушка. Изысканные линии атласного платья скрашивали склонность к излишней крепости, которой явно обладал молодой человек. Завивающиеся каштановые волосы, высокий лоб, красные полные губы и темно–карие глаза делали лицо девушки утонченным. Мэри Рид с чуть приоткрытыми губами и сияющими глазами смотрела на свое отражение.

Так она стояла, размышляя о презрении в глазах француженки и вспоминая тот день, когда впервые повстречала на Нью–Провиденс Энн Бонни. Энн тогда говорила, что когда–нибудь Мэри найдет себя. Тогда это показалось Мэри безумным и нелепым пророчеством, но вот пришел день, когда оно сбылось.

И, глядя на себя в зеркало, Мэри думала о том, что жизнь ее против ее же воли превратилась в хаос. Она делала то, чего не делала до нее ни одна женщина. Она сражалась и побеждала мужчин их же оружием; она познала ошеломительный успех; однажды она совершила ошибку, но сумела ее исправить; но ни в чем она не находила удовлетворения, и теперь Мэри чувствовала, что все, что она делала в своей жизни, оказалось бесполезным. Какой–то бесенок упрямства захватил ее и заставил отрицать саму себя, заставил притворяться тем, чем она не являлась на самом деле. И то, что ее притворство приносило ей удачу, не меняло дела. Сейчас она ясно понимала — все кончено. С этого момента она должна ближе узнать девушку в зеркале; в двадцать шесть лет она должна заново начать свою жизнь. Она почувствовала, как внутри закипают новые силы, предвещавшие что–то — она сама точно не знала что — и намекавшие, что приведут ее к чему–то неожиданному.

Раздался стук в дверь. Мэри автоматически произнесла «Войдите», все еще не в силах отвести глаз от зеркала. Сделав наконец над собой усилие и повернувшись, она увидела в каюте Джона Вейда, который смотрел на нее, не веря своим глазам.

— Мэри! — вскричал он.

Раньше Мэри только крепко выругалась бы, если бы мужчина застал ее крутящейся около зеркала, но сейчас это даже не пришло ей в голову. Она подошла к Джону Вейду, и ей показалось, что его она тоже видит впервые. Это был высокий и стройный мужчина, в глазах которого мелькал странный огонек.

— Джон! — воскликнула Мэри, словно лунатик хватая его за руки. — Минуту назад я все понимала: я тала все о своем будущем, о своей жизни, о своем мире. Я ни в чем не сомневалась. Теперь я чувствую себя неуверенной, заблудившейся. Что со мной случилось, Джон?

Даже голос Мэри звучал по–новому, в нем открылась какая–то глубина.

— Объясни мне, что произошло? — повторила она.

— Ты наконец пришла в себя, — ответил Вейд — Раньше ты спала, но теперь проснулась и протерла глаза от сна.

Мэри с глубоким вздохом села на край своей кровати.

— Что со мной станется? — спросила она. — Ни мужчина, ни женщина… Что из меня выйдет?

— Есть кое–что, что ты не могла потерять. Это твоя смелость, — проговорил Джон. — Теперь тебя ожидает более сложное дело, чем те, которые приходилось выполнять капитану Риду.

— И почему презрение этой француженки так расстроило меня? — спросила Мэри. — Я никогда не смогу стать такой женщиной.

— Да, слава богу, такой ты никогда не станешь, — сказал Джон. — Но кто может понять причину таких вещей? Должно быть, ее слова задели тебя за живое, потому что она сказала их в подходящий момент.

— После того как я поссорилась с тобой, Джон, — вспомнила Мэри.

— Да, — ответил Джон Вейд.

Он взглянул Мэри в лицо и сжал ее руки в своих.

— Не знаю, правильно ли говорить такие вещи в такую минуту, — сказал он. — Но я люблю тебя, Мэри. Люблю тебя с той самой минуты, когда впервые узнал, что ты женщина. Я понимал, что тогда с тобой было бесполезно говорить об этом, потому что это означало кричать о любви мраморной статуе. Но теперь, когда и ты тоже знаешь, кто ты на самом деле, я не могу молчать.

— Джон, дай мне время, — ответила Мэри. — Я еще даже не знаю, каково это — быть женщиной. Как я могу говорить о любви?

— Я ждал и могу ждать дольше. Когда–нибудь ты сможешь говорить и о любви, — пообещал ей Джон. — Но сейчас мы должны подумать о том, что мы будем делать дальше.

— Я не смогу снова стать капитаном моим матросам, — сказала Мэри. — Мне придется отказаться от «Ястреба» и от всей моей прекрасной команды, которая так хорошо служила мне.

— Думай о будущем, а не о прошлом, — посоветовал Джон. — Я бы не стал жалеть о том, что бросаю подобный образ жизни.

— Тебе он никогда не нравился, так ведь, Джон? Почему же ты согласился остаться со мной?

— Почему я согласился?

Мэри посмотрела в его темные глаза, и теплое сладостное чувство охватило ее. Она улыбнулась новой, застенчивой улыбкой.

— Не нужно никаких сожалений и колебаний, — настаивал Джон. — Мы должны совершить прорыв прямо сейчас!

— Что ты предлагаешь?

— Америка — вот место, которое нам подходит, — ответил он. — Англия и Европа вянут с каждым днем, к тому же в Англию ты все равно не сможешь вернуться. Америка — большая молодая страна, она полна жизни. Это подходящее место, чтобы начинать новую жизнь.

— Звучит неплохо, — сказала Мэри. — Да, мы так и сделаем. Я люблю совершать поступки сразу, как только мысль о них пришла в голову. Мы возьмем с собой жемчуг и деньги?

— Как хочешь. Я бы на твоем месте оставил все jto — не думаю, что ты нуждаешься в роскоши.

— Мы возьмем большую часть, — решила Мэри. — Если ты захочешь — избавимся от нее в любой момент. Давай, Джон, — воскликнула она, сжимая его руку, — отправляемся. Иначе что–нибудь пойдет не так.