Филип Раш - Леди удачи

— Да, капитан, это я, Уилл Флай, но твои бумаги мне не нужны. Я пришел за глоточком твоего доброго рома.

Такой молчаливый отпор, оказанный Уильяму Флаю, чьих кулаков боялись все, произвел впечатлению на толпу; и многие из тех, кто толпился вокруг стола, чтобы поставить свои подписи, вдруг вспомнили о неотложных делах и исчезли из виду. Ко времени закрытия таверны почти все население города прочло бумагу или попросило других прочесть ее; по всей Бэй–стрит, в тавернах, винных лавках и борделях, только об этом и говорили. Только восемьдесят шесть подписей стояло под этим предварительным договором, но каждый из этих восьмидесяти шести полностью устраивал капитана «Злого», ни одного не пришлось вычеркивать. Ситцевый Джек подозвал Баттонс и попросил счет. Из вместительного кармана он вытащил кожаный кошелек и кинул его мальчику со словами:

— Бери, сколько хочешь, дружок.

Потом, подойдя к столу, на котором лежал ценный документ, он вытащил еще один кинжал, на этот раз с золотой рукояткой с изящной испанской гравировкой, и приколол бумагу к столешнице.

Когда Баттонс вернула кошелек хозяину, он стал существенно легче, но Джек Рэкхэм на обратил на это ни малейшего внимания.

— Здесь кое–чего не хватает, на этой бумаге, малыш, — твоей подписи.

И, не дожидаясь ответа, он повернулся и отправился к себе.

Бумага лежала на столе еще три дня, и каждый день поглядеть на нее приходило все больше народа, но подписывались лишь немногие. На четвертый день на столбе на пристани появилось новое объявление. И там было написано:

«Тем, кто в этом заинтересован: «Злой» отплывает с сегодняшним вечерним отливом. Быть на борту с пожитками до заката.

Какигпан Джек Рэкхэм».

Те, кто прочел записку, поступали по–разному: одни шли к себе и начинали собирать пожитки, а другие бежали в «Черный Питер», чтобы пересчитать, сколько народу уже подписалось. Баттонс могла бы сказать любому желающему, что с шести склянок утра эта цифра застыла на одном месте — сто сорок восемь подписей.

В шесть склянок пополудни капитан Джек в сопровождении шести негров, которые несли его сундук и прочие пожитки, остановился около «Черного Питера» и тоже пересчитал подписи; там их было по–прежнему сто сорок восемь.

— Глоток рому, парень. — Когда ром принесли, он сказал. — Сто сорок восемь, а я рассчитывал на сто пятьдесят.

Он залпом проглотил ром и велел принести перо и чернила.

— Бросим монетку, чтобы решить, кто первый, Баттонс, ты или я. Хе–хе! Я чуть не позабыл, что тоже являюсь членом команды, но здесь все–таки не хватает одного имени, твоего. — Он быстро поставил свою подпись и передал перо Баттонс. — Быстрее подписывай, парень. Нет времени копаться.

Перо осталось лежать на столе.

— Нет, мастер. Я хорошо все обдумал, и я завязал с пиратством. Я останусь на берегу.

— Эй! — рявкнул Ситцевый Джек. — Кто это тут говорит о пиратстве? Только не я. И не мои люди. Это обычное плавание, не без риска, конечно, но ни больше и ни меньше. Подписывай и пошли.

Но Баттонс скрестила руки на груди и покачала головой.

— Это твой последний шанс, парень, — произнес Джек, берясь за кинжал, но Баттонс не ответила. Джек вытащил кинжал и убрал его вместе с бумагой в карман, а потом, не прощаясь, развернулся и покинул «Черного Питера». Баттонс со вздохом вернулась к своим обязанностям; потом, не в силах сдержать волнения, она побежала на причал приветствовать последнее пиратское судно, которое выходило из Нью–Провиденс. Когда она увидела счастливые лица тех, кто вернулся к своему старому ремеслу, то почти пожалела, что не приняла предложения Джека Рэкхэма.

Пираты любопытны, словно кошки, и многие флибустьеры, которые не пожелали явиться в Нью–Провиденс за королевским помилованием, подошли к берегу настолько близко, чтобы ничего не пропустить. С палуб они пристально наблюдали за весельем и попойками на берегу. Их сдерживало только то, что они не знали, с каким сопровождением явится Вудс Роджерс. А вдруг он придет с большим флотом, оцепит острова военными кораблями и никого не выпустит, пока они не примут помилования? Или возьмет и повесит всех? Этого никто не мог сказать, но все считали, что ни один корабль не сможет выйти из гавани без соответствующих бумаг, которые должны быть подписаны губернатором.

Поэтому скучающие пираты рассматривали берег в подзорные трубы, а потом отплывали в безопасное место, но через несколько дней снова возвращались. Баттонс раз пять видела «Ястреб», а потом он снова пропадал. Но Ситцевый Джек Рэкхэм на «Злом» не вернулся ни на следующий день, ни через день. Он отплыл на юг, к Кубе и Тортуге. Джек знал больше, чем казалось.

Только постоянно прибывающие новые корабли, которые высаживали на берег сЬои команды, спасали Нью–Провиденс от всеобщих беспорядков. Бэй–стрит превратилась в глинистое болото, потому что там постоянно топтались сотни людей; были организованы банды, и когда появлялась шлюпка с ромом на продажу, эти банды нападали на шлюпку и забирали бочонки с ромом себе. Кое–что они продавали или меняли на еду и припасы, но большая часть украденного спиртного лилась в их собственные глотки. Многие постоянно жили на берегу или в дюнах, прячась от солнца под куском старого паруса или просто в тени деревьев. Некоторые женщины, которым понравился красивый матрос, жили там же вместе с ними.

«Черный Питер» процветал по сравнению с другими тавернами, и скоро там начали собираться преимущественно капитаны, хозяева лавок, владельцы судов и чиновники. Эти сливки общества мудро воздерживались от чрезмерного употребления рома и от излишней траты денег и ждали прибытия официальной власти. Многие из них богатством могли бы поспорить с самим Крезом, другие же устали от опасностей и рискованной пиратской жизни, и все хотели обезопасить себя от врагов. Они уже составили себе состояние и теперь хотели бы наслаждаться жизнью. Среди них был и Барт Роберте, удивительный рассказчик, и Баттонс нередко слышала, как он выдавал какую–нибудь длинную байку под одобрительные возгласы слушателей.

— Он бороздил все моря, достойный капитан с каперской лицензией, и его бумаги были надежно заперты в шкатулке. Для него было все равно, испанец или француз, голландец или англичанин. Он подплывал к ним, подняв флаги той же страны, шел на абордаж и менял флаг на Черного Питера.

— Как так! — восклицал капитан захваченного судна. — Глазам не верю! Ты, оказывается, грязный пират, и если бы я сразу догадался, то удрал бы от тебя.

— Вовсе нет, — отвечал тот. — У меня есть каперская лицензия, и я веду военные действия по приказу моего короля и с его,согласия.

— Потом он вел пленного капитана в каюту и вытаскивал свои бумаги, написанные большими красивыми буквами и покрытые большими и маленькими печатями золотого цвета или разноцветными. Капитан–неудачник пытался прочесть бумаги, но они были написаны по–датски, а выглядели очень внушительно. И хотя захваченный капитан и хмыкал, что датчане вроде бы не воюют с королем, ему приходилось подчиниться. И так он и плавал, пока однажды не захватил судно, на котором был датчанин, умевший читать.