Елена Кондаурова - Рене по прозвищу Резвый

Ядра со свистом пролетали мимо, некоторые не дальше, чем в нескольких метрах от корабля. Одно прошло совсем близко, оно даже задело край борта и снесло леера и часть обшивки, после чего упало в море. Однако удача сегодня была на стороне пиратов. Их капитан (Рене, кстати, так и не поинтересовался, как его зовут, так же как, впрочем, не узнал и названия корабля, на котором находился), так точно рассчитал маневр, что их бриг прошел по самому краю сектора обстрела и птицей подлетел к медленно ковыляющей на дырявых парусах «Скромнице».

Когда он оказался от нее на расстоянии в шесть-семь метров, капитан скомандовал:

— Готовь крюки!

Около двадцати пиратов, те, у кого в руках были абордажные крюки, вышли вперед и встали так, чтобы не мешать друг другу. Остальные попятились назад.

— Бросай!

Дружно размахнувшись, пираты бросили крюки. Попали почти все. Судя по воплям, раздавшимся со «Скромницы», пара штук точно зацепилась за кого-то из тамошнего экипажа. Их сразу же принялись тащить на себя. К тащившим присоединились остальные, и через пару минут два корабля прижались друг к другу бортами, как родные сестры после долгой разлуки.

Рене успел удивиться хаосу, царящему на «Скромнице». Похоже, что тамошняя команда совсем потеряла присутствие духа. Кто-то молился, стоя на коленях, кто-то рыдал в голос. Только около половины из них выстроились в шеренгу и выставили перед собой пистолеты. Интересно, чего это они? — мельком подумал Рене, а потом вспомнил, какие ужасы рассказывали о жестоких и кровожадных пиратах на борту «Вольного ветра». Воистину, послушаешь такие сказки, и жить не захочется. Вот они и не захотели.

— На абордаж!!! — закричал капитан, и его поддержала сотня луженых глоток.

С громкими воплями и руганью пираты посыпались через борт. Рене, помня наставления Сиплого, перепрыгнул на «Скромницу» одним из первых. Можно было, конечно, не торопиться, но вряд ли бы это осталось незамеченным. И хоть Рене в этот момент и трясло, как в лихорадке, он все же предпочел прыгнуть через борт, чем проявить трусость. Как бы там ни было, а бароны де Гранси никогда не бегали с поля боя.

Навстречу пиратам прозвучала команда «пли!», и раздался залп из всех пистолетов, которые нашлись на судне. В такой толчее почти все пули нашли цель, и многие пираты попадали под ноги своим товарищам, напирающим сзади. Рене повезло. Когда раздался залп, его как раз толкнул плечом один из пиратов. Он зло выругался на ничего не умеющего салагу и тут же поймал предназначавшуюся Рене пулю. Медленно-медленно, по крайней мере так показалось Рене, он упал на палубу. Вокруг будущего барона на миг повисла тишина, которую, впрочем, быстро прервал другой пират, который перепрыгнул через упавшего, вопя во всю глотку. Его перекошенное криком лицо пронеслось мимо Рене со скоростью бешеного зайца.

Рене проследил за ним взглядом, а потом с обезумевшими от ужаса глазами покрепче сжал рукоять сабли и бросился вперед, абсолютно не представляя себе, кого и как он сейчас будет ею рубить. Ему, однако, не пришлось долго искать себе противника. Прямо перед ним вдруг выскочил молоденький безусый офицер с такими же обезумевшими глазами, как у самого Рене, и набросился на будущего барона. Офицерик был вооружен шпагой и попытался сразу же атаковать. Рене, еще толком не приспособившись к своей короткой сабле, ушел в защиту, потом, почувствовав волнение и неуверенность противника, осмелел и начал наносить ответные удары, имеющие целью не столько даже офицерика, сколько его шпагу. Кроме того, он постарался прижать противника ближе к борту, где бы тот не мог развернуться. Такая тактика оказалась правильной, потому что длина шпаги в таких условиях только мешала, а ее легкость и вовсе привела к поражению, потому что после очередного удара сабли шпага переломилась, и большая ее часть улетела за борт. Офицер затравленно посмотрел на Рене, и тот невольно опустил саблю, не представляя себе, как можно вот так просто отправить на тот свет безоружного человека. Он даже оглянулся в поисках более подходящего противника, как вдруг офицерик, завизжав, выхватил нож и бросился на него. Рене машинально отскочил, поднимая саблю, и парнишка налетел на нее, практически нанизался, повиснув всем телом. Его удивленные голубые глаза оказались прямо напротив Рене, и он, не имея сил отвести от них взгляд, наблюдал, как они постепенно стекленели и из них уходила жизнь.

Когда офицер обмяк, Рене с усилием оттолкнул его от себя, высвобождая саблю. Он был настолько оглушен произошедшим, что пришел в какое-то странное состояние не-бытия. Рене казалось, что воздух вокруг него превратился в кисель, и он движется в нем медленно, как завязшая в патоке муха. Он опустился возле борта, представляя собой прекрасную мишень для любого, кто пожелает обратить на него внимание. Наверное, никогда он не был так близок к смерти, как в этот момент.

К счастью, продолжался он недолго.

Рене привел в себя свалившийся сверху Хвост, хрипящий и матерящийся. Правой рукой пират зажимал рану в боку, а левой неловко отбивался от наседающего на него здорового бородатого матроса, ловко орудующего огромным тесаком. Еще немного, и Хвост отправился бы к праотцам, потому что шансов у него не было. Но тут внимание матроса переключилось на поднявшегося на ноги Рене, и он оставил Хвоста в покое.

Наверное, Рене следовало бы испугаться, но он, наоборот, обрадовался. Атака матроса вывела его из ступора, а искаженная ненавистью физиономия нового противника уничтожила все угрызения совести, возникшие после убийства бедняги-офицерика. Рене целиком отдался безумию поединка, он колол, рубил, отскакивал и вновь наступал. В крови клокотала бешеная радость движения, и в это мгновение Рене понял, что ему, пожалуй, нравится быть пиратом. Что это настоящая жизнь, а не тусклое существование, какое он вел до этого. Что ради таких моментов и стоит жить.

Спустя некоторое время он ощутил себя полным хозяином положения, Матрос еще не знал об этом, но исход поединка был уже предрешен. Рене видел все его слабые стороны и знал, что нужно делать. Проведя несколько обманных движений, заставил открыться, после чего ткнул его саблей в грудь, не чувствуя при этом ни малейшей жалости. Матрос упал.

Рене победно огляделся, ища глазами следующего противника. Вокруг по-прежнему продолжалась кровавая мясорубка. Защитники «Скромницы» еще сопротивлялись, но пираты явно брали над ними верх. Рене заметил Сиплого, который вместе с небольшой группой своих окружили примерно десяток матросов и планомерно их уничтожали.

И как раз в этот момент поврежденная верхушка грот-мачты, которая и так держалась на честном слове, решила это слово нарушить и полетела вниз. Раздались крики придавленных и запутавшихся в такелаже. Но мачте, которая на секунду застыла в шатком равновесии, этого показалось мало, и она, чуть накренившись и изменив траекторию, двинулась дальше. Пробила одним концом палубу, потом борт и вышла наружу наискосок, чуть ниже ватерлинии. Кто-то, перегнувшись через борт, истошно завопил, что в днище большая пробоина и корабль тонет. На палубе поднялась паника. Защитники с отчаянием обреченных набросились на пиратов, уже не жалея себя и понимая, что шанс выжить у них появится только в том случае, если они как можно быстрее избавятся от захватчиков и приступят к ремонту корабля. Задача пиратов тоже изменилась. Теперь их интересовал не полный захват корабля, а только сама добыча. В общем, ситуация из предсказуемой вновь превратилась в такую, где на все воля божья.