Мария Максонова - Русалка на суше (том 2) [СИ]

Я с трудом заставила себя успокоиться и мыслить здраво, вода в порту нехотя улеглась обратно:

— Едем, по дороге расскажешь подробности, — велела я наконец.

— Домой? — уточнил Оларг.

— В храм, — рыкнула нетерпеливо и самостоятельно пересела из инвалидного кресла в карету, не обращая внимания на то, что из-за водных щупалец мое платье стало мокрым.

— Я оформлю бумаги, а ребята поговорят со своими знакомыми, — сказал Гарт, отказавшись садиться в карету. — Если мальчишка появлялся в порту, мы об этому узнаем, все же внешность у него приметная. Пусть и всего на четверть, но орк, да и черноволосых пацанов в Империи не так часто встретишь.

Я лишь отмахнулась от его рассуждений, в моей голове горела только одна мысль — это все из-за таланта к магии, которым я наградила Дзэса, не иначе. А значит без жреца не обошлось.

По дороге Оларг рассказал, что удалось узнать.

— Вчера после школы Дзэс зашел домой, оставил сумку с учебниками, пообедал и пошел гулять с друзьями, как всегда. Никаких подозрений ни у кого не возникло, никаких подозрительны личностей рядом с домом, странностей в поведении, — перечислял Оларг. — Позже оказалось, что он расстался с друзьями пораньше, отговорившись делами и ушел в неизвестном направлении. Остальные дети гуляли до ужина, а потом разошлись по домам, как всегда. Причем, ничего необычного в таком поведении Дзэса они не углядели, рассказали, что он частенько пораньше уходил с прогулок, чтобы вернуться домой и провести время с семьей и младшей сестрой. Только вот на деле Дзэс не возвращался домой до ужина в последние недели. Правда, раньше и не опаздывал, всегда приходил в срок.

— И давно он так вел себя? — спросила я, нервно кусая губы.

— Примерно дней десять, как выяснилось, — вздохнул тяжело Оларг.

— И никто из взрослых не заметил странностей? Молодцы, ничего не скажешь, — заметила я.

Сидящий напротив меня в карете Зэрас дернулся, как от удара. Ну, да, он только на этой неделе уезжал на дежурство в Империал, прошлую-то был в городе и мог заметить странности в поведении пасынка. В эмоциях его царили беспокойство и чувство вины.

Подростки всегда скрытны, за ними невозможно уследить, они агрессивно реагируют на попытки влезть в их личные дела, требуют свободы. Можно ли требовать такой предусмотрительности от отчима, если родная мать ничего не заметила? Да и я сама в конце концов видела мальчишку на прошлых выходных, сидела с ним за одним обеденным столом, наблюдала его эмоции — ничего необычного в нем не было, никакой агрессии, решимости, негатива, ничего, что могло бы навести на мысли, что он замышляет что-то плохое. Можно ли требовать большего от родителей, если я сама…

Они должны были заметить, что что-то не так, они же семья! Я на них детей оставила, а они… сами как дети безалаберные!

Тут мы как раз подъехали к храму, и я поспешила пересесть в свое кресло, как только Зэрас поставил его перед дверцей кареты. Хорошо, что храмы тут открываются с рассветом, священник уже был на месте, а кроме него — никого, никаких свидетелей.

— Вы что-то хотели? — осведомился он растерянно, увидев посетителей.

Я сделала одно движение рукой, и вода из притороченного к креслу бурдюка стремительно рванула вперед и сорвала медальон со священным символом с шеи служителя Стихий.

— Что вы творите?! — вскричал он.

Я сжала руку в кулак, и вся вода в его теле подчинилась мне. Я была права, только старинный кулон мешал мне прежде влиять на него. Смяла сопротивление его мышц, заставив замереть на месте, кровь заскользила медленнее, словно нехотя, по жилам, дыхание стало быстрым и поверхностным:

— Отвечай быстро и честно, если не хочешь жить и остаться не инвалидом. Соврешь — станет очень больно, промедлишь — можешь стать овощем. Это понятно?

— Что вы хотите? — в его эмоциях удивление уступило дикому ужасу.

— Мальчик-маг из моего дома пропал вчера. Где он? Кому ты его продал?

— Что?! Нет! — вскричал жрец, — я ничего не делал!

Когти впились в подлокотники кресла, кровь и лимфа прилили к рукам священника. Он удивленно наблюдал, как пальцы стремительно краснеют и опухают.

— Что происходит?! — закричал жрец в панике.

— Вода в вашем теле подчинена мне. Сейчас она прилила к вашим рукам. Если я не пущу ее дальше по кровотоку, то сперва образуются синяки, затем тромбы, потом… вы можете лишиться рук, — закончила скомкано, — они просто отомрут без кровоснабжения. Вы хотите этого или ответите мне на поставленные вопросы?

— Я отвечу на что угодно. Пожалуйста, остановитесь! — взмолился он в панике.

— Кому вы продали Дзэса?

— Я никого не продавал! Я ничего не делал, клянусь!

В эмоциях его была лишь паника, но что она означает: он не знает о произошедшем или боится, что правда раскроется? Почему я не читаю мысли?

Вспомнила наш последний разговор:

— Ну, да, конечно, вы не продаете детей, лишь подыскиваете им новый более богатый дом. Так и произошло с Дзэсом?

— Я ничего подобного не делал, — повторил он еще раз, на этот раз более спокойно и уверенно. — Клянусь всеми Четырьмя Стихиями, у меня не было в мыслях вмешиваться в жизнь этого мальчика!

Я нахмурилась. Мне казалось, что он говорит правду.

— Но вы кому-то рассказывали о появлении нового талантливого мага-ребенка в вашей пастве? Кому-то, кто нуждается в талантливом приемном ребенке?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Послушайте, госпожа, поверьте, что никто из меценатов моего храма не желал никогда взять под опеку ребенка-подростка. Такое усыновление производят очень-очень редко.

— Почему? — я даже растерялась. — Разве способности более точно и четко не становятся видны именно в подростковом возрасте во время Представления Стихиям?

— Да, конечно, но это уже взрослые дети. Они помнят родителей и не желают в основном уезжать из родного дома. Только в редких случаях, когда семья действительно очень плохая, ребенок готов сам уехать. А, если нет, то он будет рваться домой, сбегать из нового дома и доставлять разные неприятности приемным родителям. Этого никто не желает, все усыновители хотят взять в семью младенца и воспитывать его самостоятельно, чтобы скрыть его происхождение. В крайнем случае берут ребенка до двух-трех лет, который сможет со временем забыть о прежней семье и жить в семье нормально, но скрыть тот факт, что он приемный, тогда куда сложнее.

Я нахмурилась, растерянно оглянулась на полуорков и Оларга, которые замерли вокруг меня. Полуорки смотрели за моими действиями хмуро, Оларг — с ужасом. Постепенно течение крови по конечностям жреца возобновилось, сердце его забилось увереннее.