Тигрис Рафаэль - Жертва инквизиции

– Ладно, ладно, – с улыбкой прервал гостья Роман, – я знаю, что ты можешь рассказывать про корабли до самого утра. Давай лучше поедем ко мне во дворец. А суда мы с тобой осмотрим позднее. Я думаю, ты предоставишь нам такую возможность?

– Конечно, – согласился Соломон, и они направились в сторону города.

Пройдя несколько шагов по пристани, все стали усаживаться в гондолу.

– Такое возможно только в Венеции, – с воодушевлением заметил Соломон, – приплыть в порт на корабле, а потом опять плыть, но уже по городу и в гондоле.

– Многое возможно только в Венеции, – многозначительно проговорил Роман.

– Ну, рассказывай, как ты тут живёшь? Вижу, почёт и слава не обошли тебя стороной. Я даже слышал, что теперь тебя величают графом Фортуной.

– Да, – со вздохом произнёс Роман, – логофет его величества императора Византии Роман Рштуни погиб 29 мая 1453 года при падении Константинополя. После него остался лишь баловень судьбы, который двадцать пять лет назад приплыл в этот город на корабле «Фортуна» со своей возлюбленной. Вот с тех пор меня и стали величать графом Фортуной. А как теперь тебя зовут, Соломон?

– Сначала меня называли просто – шкипер Соломон, но потом, когда я построил крупные корабли, к моему имени добавили ещё и "Гранде". Во всяком случае, графского титула мне никто там не давал. Наоборот, при каждом удобном случае напоминали о моём еврейском происхождении. А после того как католическая церковь стала подвергать преследованию мусульман и евреев, я решил, что пора покинуть этот город. Я долго размышлял, куда переселиться: в Португалию или в Венецию? Сказать по правде, португальцы мне очень нравятся, как безудержные мореходы, но ваше присутствие в этом городе перевесило чашу весов в пользу Венеции и мы с Ириной решили пожить в кругу родных нам людей.

– И правильно сделали, – радостно сказала Лучия. – Теперь нас уже ничто не разлучит.

– Да, дружище, – продолжил Роман, – хотя мы не в Константинополе, зато здесь нашей дружбе не помешают ни инквизиторы, ни турки.

– Дай то Бог, – со вздохом произнёс Соломон, – а то мне уже за сорок, а я до сих не могу найти себе пристанища на этом свете. Родился и вырос в Александрии, возмужал в Константинополе, провёл зрелые годы в Барселоне. Казалось, всё у меня есть: и богатство, и достаток, и любящая жена, а вот отечества нет.

– Ну почему нет? – возразил Роман. – Твой отец похоронен в Александрии. Значит там твоё отечество.

– Ты прав, Роман. Но, представь себе, меня уже туда ничего не тянет. И потом, наша община там, наверное, совсем пришла в упадок.

– Я так не думаю. Сейчас весь товар с Востока попадает в александрийский порт и здесь уже загружается на суда, следующие в Венецию.

– Неужели? – удивился Соломон. – Значит, Александрия опять стала доходным местом?

– После падения Константинополя в Средиземноморье многое изменилось. Монополия торговли с Востоком перешла к Венеции. Этот город вот уже двадцать пять лет растёт как на дрожжах. По-моему, от падения Византии венецианцы выиграли даже больше, чем сами турки.

В это время гондола, подчиняясь плавным движениям весла гондольера, приблизилась к площади Св. Марка, и перед гостями открылась величавая картина очаровательной Венеции.

Первое, что удивило новоприбывших, это полное отсутствие громоздких крепостных сооружений, без которых невозможно было представить ни один средневековый город того времени. Архитектура Венеции, свободная от засилия тяжёлых каменных конструкций оборонного значения, развивалась в свободном, ажурном стиле, в силу чего дворцы и дома города выглядели лёгкими и изящными.

– Вот уж никогда не думала, что буду жить в этом красивейшем городе, – промолвила зачаровано Ирина. – Смотри, Соломон, здесь нет никаких крепостных стен.

– Дорогая, этому городу не нужны стены, – объяснил Соломон жене. – Море является для него самой надёжной защитой.

Вскоре гондола, миновав Большой канал, наконец, причалила к ступенькам дома графа Фортуны. Гондольер аккуратно привязал её к торчащему из воды бревну, конец которого был украшен серебряной бляхой фамильного герба графа Фортуны с двуглавым орлом. Увидев этот символ бывшей Византии, Соломон многозначительно заулыбался.

– Вот мы и приплыли. Добро пожаловать, – радушно пригласил Роман, – чувствуйте себя как дома.

– Что мне нравится в Венеции, так это то, что к дому не подъезжают, а именно подплывают, – отметил Соломон, поднимаясь по массивным каменным ступеням.

Трёхэтажный особняк Романа, или, по-венециански, "палаццо", был сделан из великолепного белого мрамора, завезённого из Долмации. Он специально располагался высоко над водой, дабы оградить помещения от частых затоплений. Вход был украшен высокими арочными колоннами. Пройдя колоннаду, гости попали в уютный внутренний дворик, который служил пристанищем от жары. Здесь же был сад с деревьями, как фруктовыми, так и дикорастущими, в тени которых можно было укрыться от палящего солнца. Соприкасаясь постоянно с водой, дома венецианцев всегда страдали от повышенной влажности, и потому жилые помещения располагались обычно на верхних этажах, внизу же были устроены открытые дворики.

– Великолепно, мой друг! – выразил свой восторг Соломон, любуясь двориком.

– Здесь мы проводим большую часть времени. Однако погода пока нас не балует теплом и потому предпочтительней находится в помещении, – объяснил Роман и проводил своих гостей дальше, во внутренние покои.

Спустя некоторое время все уже сидели за торжественным столом и трапезничали. Дружно звенели бокалы с вином из тосканских виноградников.

– Отличное вино. Не хуже византийского и португальского. Ты знаешь, Ирина, я пожалуй здесь останусь, – сказал довольный Соломон, поглаживая свою бородку.

– Вот и слава Богу, – со вздохом облегчения проговорила его жена, – наконец ты угомонишься.

– Да уж, сделай милость, Соломон, останься. У меня таких вин огромный погреб. Нам хватит до скончания века, – радушно сказал Роман, и друзья расхохотались.

– Ну-ка, расскажи поподробней, что там происходит в Барселоне? – спросил гостя Роман.

– Инквизиция – и этим всё сказано, – отрезал Соломон.

– Выражайся яснее. Что это такое?

– Это значит, что все лица мусульманской веры и еврейского происхождения должны насильственно покинуть страну.

– А как же Ирина? Она же не мусульманка и не еврейка?

– Это не имеет никакого значения. Её как жену еврея могут обвинить в колдовстве, признать ведьмой или ещё что-то в этом роде.

– Чушь какая. Чем они это докажут?

– У инквизиторов свои методы. К примеру, они связывают подозреваемой руки и ноги и бросают в воду. Если жертва утонет, значит, была невиновной, а если нет, стало быть, она ведьма и её следует сжечь на костре или замуровать в стену.