Анастасия Калько - Боевая подруга

Лощеный московский сопляк-бизнесмен, начитавшийся детективных романов, захотел сам поиграть в героя боевиков. Но кое-какие его подсказки действительно могли пригодиться. Надо подумать…

За этими мыслями Йохан почти не позволял себе расслабиться всю последнюю неделю. В "Стреле" по дороге из Москвы он спал всего три часа. Предельно чуткий сон диверсанта в поездах обострялся еще больше. В вагоне Свейнссон тревожно напрягался и прислушивался, стоило только стукнуть колесу на стыке или всхрапнуть соседу за перегородкой. Эта привычка появилась после нескольких поездок в общих, или, по-русски, "плацкартных" вагонах. Там чуткий сон не раз сослужил Йохану добрую службу и даже спасал ему жизнь. А сейчас в двухместном купе привычка все время быть настороже оставила на память о себе отяжелевшую голову и слипающиеся глаза. Хорошо, что в стоимость билета в "Стреле" входит щедрый ужин, а милые приветливые проводницы в красных костюмах приносили отличный крепкий кофе с бутербродами. Так что сонливость удалось отогнать, и голодный обморок в ожидании "Антонины" ему не грозил.

Полюбовавшись на полустертые художества Чарли у спуска на Дворцовую набережную, Йохан хмыкнул. Он живо представил, как Чарли попадается патрульным у "Авроры" и удирает от них через всю набережную. Хорошо, что его не догнали. А то этим горе-постовым пришлось бы туго!".

До вечера Йохан успел прогуляться по Летнему саду, обойти Инженерный замок и Летний дворец Петра 1. Потом он не спеша прогулялся до Дворцового моста, а затем спустился по брусчатому склону почти к самой воде и некоторое время сидел там, отдыхая. Прохладный речной ветерок ласково скользил по его лицу, у ног тихо плескалась Нева, а за широкой водной полосой блестел Петропавловский шпиль. Если закрыть глаза, оставив только плеск воды и шум проходящих катеров и лодок, можно представить, будто сидишь на берегу с детства знакомого залива летним днем, и июньское солнце не обжигает, а нежно греет освобожденный от тумана город…

В 22.00 Йохан снова вошел в подъезд дома на Кронверкском. На этот раз консьерж попросил его подождать и позвонил в квартиру Антонины Львовой…

Мельбурн. 1984 год.

Афина Касканис, давясь слезами, бежала по улице. Подошвы кроссовок гулко стучали в вечерней тишине; сердце бешено колотилось, а весенняя прохлада уже проникла под футболку и джинсы. Убегая, Афина не успела даже сдернуть с вешалки свою куртку. Ночью она может даже замерзнуть, но домой все равно не вернется. Только бы мама не позвонила в полицию. Тогда Афину силой вернут домой, и этот козел папаша постарается, чтобы в следующий раз она не смогла вырваться и выбежать из дома.

На задворках вокзала стояло несколько списанных ржавых вагонов. В одном из них Афина и ее подруга Софи любили прятаться от взрослых, секретничать, лакомиться шоколадками и курить. Но Софи зимой уехала с родителями в Сидней, и Афина уже два месяца не наведывалась в их уголок. Если туда никто не лазал, то под полкой в вагоне сохранились запасы хлебцев и шоколадок и пара банок мясных консервов. На два-три дня хватит, а потом Афина надеялась устроиться на работу. Официантки или уборщицы нужны везде. "Скажу, что мне уже восемнадцать лет, – подумала Афина, открывая тайник с продуктами. – Хоть бы взяли!".

Полка была жесткой. В разбитое окно дуло, и даже одеяло с багажной полки, пахнущее пылью, не грело. Но сон не приходил к Афине из-за другого. Каждый звук снаружи заставлял ее вздрагивать – а вдруг это полиция пришла вернуть ее домой? И сейчас ее заберут и не поверят ее словам. Джордж Касканис – уважаемый человек в греческом квартале, а она – непослушная девчонка, сбежавшая из дому. И тогда ее уже ничто не спасет.

Наконец усталость и здоровый молодой сон взяли свое. Девочка перевернулась на бок, подложив руки под голову, ее глаза закрылись, и Афина в полусне подумала: "Завтра же пойду искать работу!". И, наконец-то согревшись под одеялом, уснула.

Петербург. 1998 год.

– Ничего необычного, – Афина собрала пустые чашки и блюдца на поднос. – И каковы сроки?

Йохан коротко усмехнулся:

– В идеале еще вчера. Все наши клиенты одинаковы: сначала пытаются справиться сами, ломают дрова, и только потом обращаются к профессионалам. И вот опять сроки поджимают, а мы должны еще и разгребать тот завал, который устроил заказчик. Конечно, за срочность нам готовы доплатить. Но почему бы ему не обращаться к профи своевременно, это обошлось бы ему вдвое дешевле, а нам сберегло бы много времени.

– Русский анекдот, – фыркнула Афина. – В кабинет терапевта входит скелет. Доктор ворчит: "Вечно эти больные тянут до последнего, и только потом идут к врачу!".

– Это точно, – Свейнссон прошел за Афиной на кухню и присел к столу. – Я собрал группу в Москве, – он подпер кулаком снова отяжелевшую голову. – Луиджи и Чарли завтра выедут на "Стреле" вместе с нами. Ты уже взяла билет?

– Пятое купе в первом классе, – Афина расставила посуду в сушилке.

– Умница, – Йохан потер веки пальцами. Он предпочитал купе в вагоне-люкс в центре из соображений безопасности, и Фина это знает.

Афина завернула кран, поставила на стол пепельницу, устроилась напротив Йохана и выбила из пачки сигарету, задумчиво глядя в окно. Дождь уже стихал, тучи поредели, и от этого на улице стало еще светлее.

– А в Исландии бывают белые ночи? – без всякого переходя спросила девушка. Йохан вздрогнул, вспомнив, как сам сегодня сравнивал Петербург с Акурейри, встряхнул головой и ответил:

– Нет. У нас часто бывают туманы, а на севере страны можно иногда увидеть полярное сияние… Петербург уникален в плане белых ночей летом.

– И не только, – Афина заправила за ухо прядку черных волос. – Ты устал? Ну конечно, ты ведь всегда так увлекаешься работой, что забываешь об отдыхе.

Для гречанки Афина была удивительно сдержанной. Свой темперамент она держала под строгим контролем. Иногда, правда, он прорывался, и горе было тем, кто ухитрился обозлить Афину. Этим она была похожа на самого Йохана. Он очень редко терял самообладание, но его гнев мог быть сокрушителен.

Афина Касканис, острая на язык, своенравная, но талантливая, исполнительная и верная, была одним из его лучших бойцов. И еще девушка была заботливой и отзывчивой, особенно по отношению к нему. Она до сих пор считает, что обязана Йохану жизнью.

– Надо отдохнуть перед выездом, – Афина загасила сигарету и поднялась. – Я постелю тебе в гостиной. А то ты, наверное, в поезде снова толком не спал.

– Ну, не такой уж я и неврастеник, – Йохан тоже поднялся из-за стола. – Я могу принять душ?

– Мог бы даже не спрашивать… Возьми в шкафчиках все, что тебе понадобится.

В гостиной еще стоял запах амбры и мускуса от любимых индийских палочек Афины. На столике оказалась подставка с огарками от двух палочек.