Юрий Папоров - Пираты Карибского моря. Проклятие капитана

Воцарилась тишина. Злой Джон еще не почувствовал боли, а на его левом плече уже появилась кровь.

— О-о-о! — взревели три сотни глоток.

Придя в неописуемое бешенство, Злой Джоя начал неистовую атаку. Меж тем Девото хладнокровно, почти стоя на одном месте, ловко и верно защищался.

Удивление зрителей сменилось шутками. Первым, видя, как Злой Джон прыгает и мечется вокруг спокойного Девото, начал смеяться тот самый бомбардир, который накануне предупредил Девото о том, что глава пиратов преследует Долорес.

Испанец почувствовал настроение зрителей, сделал два шага назад и громко произнес:

— Так мы танцуем или кому-то выпускаем внутренности? — Девото хорошо знал, что ярость — плохой союзник в фехтовании.

Однако Злой Джон неожиданно прореагировал совсем не так, как того ожидал Девото. Его перекошенное злобой лицо стало сосредоточенным, движения — осторожными. Теперь шпага Девото чаще рассекала воздух, ибо Злой Джон умело убирал оружие или отходил назад. Испанец, уже сам охваченный азартом боя, перешел к атакам. Искусство его нападения сразу вызвало восторженные возгласы зрителей. Острие его шпаги так часто оказывалось в опасной близости от тела Злого Джона и так молниеносно меняло направление удара, что англичанину временами казалось, что у его противника две, три, множество шпаг.

Пират начал понимать, что перед ним мастер лучший, чем он.

Лицо предводителя пиратов стало серым, дыхание — учащенным и тяжелым, пот застилал глаза. Рана на плече кровоточила, но Злой Джон не думал о ней, его охватывал страх перед более сильным противником. То самое чувство, которое прежде он сам так просто мог вызвать у своих противников. О Нет! Страх надо побороть, или это конец!

И судьба улыбнулась пирату, он взял себя в руки, а Девото допустил ошибку. Англичанин резким ударом отвел клинок противника в сторону и нанес ему укол в бедро. Ободренный успехом, Злой Джон немедленно устремился в атаку. Тело его полетело вниз, англичанин, опираясь о землю левой рукой, молниеносно выбросил правую снизу вверх, туда, где, по его расчетам, должно было находиться сердце неприятеля. Но… английский пират не знал, что наиболее сильной стороной Девото, как отличного мастера шпаги, была способность вовремя и совершенно точно предугадывать решающие действия противника.

В ответ на эту блестящую, обычно неотразимую атаку Джона Девото резко отклонился влево, упал на колено и, опуская руку сверху вниз и вперед, сам послал шпагу в грудь пирата. Оба противника повалились на землю, но Девото тут же вскочил на ноги, а Злой Джон остался лежать неподвижно, уткнувшись лицом в песок. Подойдя к нему, Девото носком сапога перевернул бездыханное тело на спину, ухватился за эфес и, выдернув клинок из тела, отер его о песок. Скрежет стали слышали все, кроме Злого Джона…

— Ты сам этого хотел, Джон! — произнес Девото. — Святой Патрик тебе судья! — Испанец обвел стоявших в полном оцепенении пиратов взглядом победителя: — Я отстаивал свою честь!

Хотя все присутствующие прекрасно знали, чем обычно кончаются подобные встречи, никто из них до самого последнего момента не мог и подумать, что их предводитель, храбрый, непобедимый Злой Джон, выигравший не один десяток дуэлей, — будет убит. Теперь Билл, а за ним Кейнс и Фред без труда прошли через непреодолимое ранее кольцо и встали рядом с Гренвилем. Тот не мог оторвать взора от неподвижно лежавшего на земле Злого Джона.

Первым молчание нарушил великан Билл.

— Гренвиль, как ты мог это допустить? — спросил он с угрозой.

— Меня вынудили защищать свою честь. Это видели не только Гренвиль, но и многие другие. — Девото поспешил дать нужное направление опасному разговору.

Гренвиль поднял голову, посмотрел кругом, казалось, ничего не видящими глазами и тихо произнес:

— Это верно! Девото долго держался. В конце концов, не смог совладать с собой. Но подумайте только, как легко из-за страсти Джона, — Гренвиль покосился на Девото, — к чужой жене, из-за его прихоти мы могли потерять возможность овладеть испанскими сокровищами. Не увернись вовремя Девото от клинка, и сейчас мы бы гадали, где нам искать испанские галеоны. — Слова бывшей правой руки Злого Джона прозвучали как жестокая надгробная речь. Гренвиль по натуре был прагматиком.

Девото не верил своим ушам, но впереди еще предстояли выборы нового капитана.

— Разве кто-нибудь из вас станет жалеть капитана, который заботился только о самом себе? Вы, ваша судьба, ваше благополучие его нисколько не интересовали. Подумайте только, кто повел бы вас к каравану, если б не он, а я сейчас лежал перед вами на песке? — Девото обрел прежнее спокойствие и умело развивал высказанную старшим помощником мысль. — Гренвиль прав! Он честно рассудил. А к галеонам мы все-таки пойдем!

Общее молчание было немым приговором Злому Джону. Гренвиль и Девото смотрели на Билла. Теперь все ждали, что скажет он.

— Вечером, после ужина, надо избрать нового капитана, — пробасил Билл и, опустив голову, пошел в сторону лагеря.

Накидывая камзол на плечи, Девото прошептал так тихо, чтобы его расслышал только один Гренвиль:

— Я выдвину тебя! — и затем, словно бы спохватившись, посмотрел в сторону входа в залив. По его расчетам, корабль с барельефом женской головы на носу должен был появиться там с минуты на минуту.

Пираты группками расходились, обсуждая неожиданную гибель Злого Джона и предстоящую встречу с испанскими галеонами. Девото, сказав Кейнсу и Фреду, что будет у них к ужину, поспешил в свой лагерь, где его с нетерпением ждали Бартоло, Долорес и Осуна. Долорес выбежала навстречу.

— Я молилась за вас, Девото! — крикнула девушка еще издали, видя, как он хромает. — Вы не ранены? А что с ним?

— Если вы молились за меня, то что же могло с ним произойти, сеньорита? Он мертв, — Девото остановился и шляпой, которую держал в руке, почтительно коснулся земли, — Сейчас его присутствие намного усложнило бы и без того опасное положение. — Он снова посмотрел в сторону входа в бухту.

Долорес закусила губу и, отвернувшись, спрятала лицо. Капитан помолчал немного, а затем, не обращая внимания на подошедших к ним Бартоло и Осуну, сказал:

— Сеньорита, вижу, вы требуете от меня откровенности. Да, я сражался и убил его, прежде всего за то, что он оскорбил вас и посмел думать…

Долорес резко повернулась и бросилась к Девото.

— Спасибо! Я так боялась за вас, — быстро зашептала она. — Он мог смертельно ранить вас, наконец, его люди могли разделаться с вами. Вы были в такой опасности…

— В поединке с ним мне ничто не угрожало. Но сейчас, как только появится корабль с изображением женщины под бушпритом, начнется невообразимое… — Девото говорил, стоя спиной к заливу, и, увидев, что брови Долорес сомкнулись у переносицы и с ее лица мгновенно сошел румянец, закончил: — Вижу, что он уже здесь.