Юрий Папоров - Пираты Карибского моря. Проклятие капитана

Тем временем в Сантьяго пришло послание теперь уже от Марии де Амбулоди. В письме некогда шаловливая Мария сообщала, что графиня Иннес была раздосадована «сухой весточкой», полученной из Веракруса, рассердилась на де ла Круса и первым попутным кораблем отплыла в Испанию. Это кольнуло сердце Педро, но боль тут же прошла от заключительных строк письма. «Перед отъездом графиня Иннес просила переслать Вам нашумевшую в Голландии, Испании и Франции книгу „Пираты Америки и правда о защите побережья Западных Индий“ [67]. Мы с Мигелем ждем прибавления семейства. Ежели Бог даст нам мальчика, хотели бы, чтобы он был таким, как Вы, милый наш Педро».

Была и еще одна причина для задержки отплытия на Тортугу. Де ла Крус не забыл слова, данного Пересу. Добрая Душа с верным матросом и Антонио Идальго, который решился с ними попутешествовать, посетить новые места, поднатореть в делах, отправились дилижансом в Пуэрто-Принсипе. Там они по указанному Пересом адресу нашли верного человека и тайком от властей и соседей вывезли семью бывшего старшего бомбардира «Каталины» в Сантьяго. Одновременно об этом дали знать в Гавану.

Вскоре в Сантьяго появился и сам Перес. Он был угрюм и печален. Ради своего спокойствия и благополучия семьи Перес ставил под угрозу жизнь младшего брата. Не изменило душевного состояния Переса и сообщение Антонио о том, что доля старшего бомбардира в золотых дублонах была оставлена на хранение у сборщика королевских налогов в Веракрусе и будет выдана в том случае, если Перес определится там на постоянное местожительство.

Де ла Крус без труда договорился с капитаном первого же торговца, уходившего в Картахену, взять на борт пять человек за счет «Каталины».

Из Картахены Перес брался сам втайне от всех, чтобы замести след, переехать в Веракрус, с тем чтобы там поселиться.

Так прошло полгода. За это время Девото дважды дрался на дуэли, и одна из схваток кончилась смертью его противника. Сестра прежнего аудитора-англофила, вдовствующая состоятельная сеньора, владевшая доброй сотней рабов, сахарными и табачными плантациями, без ума влюбилась в старшего помощника «Каталины». Она готова была бросить все свое состояние к ногам Девото, только бы он остался в Сантьяго. Однако, как и предполагали друзья, Девото ни в коем случае нельзя было отпускать с «Каталины» — он не мог спокойно жить на грешной земле. Когда же де ла Крус, Тетю, Медико и Антонио Идальго в один голос заговорили с ним о терзавшем их опасении потерять друга, испанец громко расхохотался в ответ и попросил ускорить день отхода «Каталины» из гавани Сантьяго.

Как только «Каталина» вышла из залива Сантьяго-де-Куба и оказалась в водах пролива Колумба, де ла Крус отдал команду рулевому, которая вызвала удивление экипажа: корабль вместо крутого поворота на восток поставил полные паруса и помчался на юг. Тут же на мостике появились Тетю и Девото.

— Что ты задумал, Педро? — спросил Девото.

— Уверен, что что-то оригинальное, — ответил за капитана Тетю. — Он не спешит на Тортугу.

— Да, друзья, идем на Ямайку! Вы недоумевали, почему я не сдаю властям этого английского мальчишку, задумавшего поиграть в пираты. Подшкипер однажды нес ночную вахту. Слух у него, как у пумы. Все должны были спать, а тут ему отчетливо слышался чей-то голос. Подшкипер пошел на звук и обнаружил, что горе-капитан разговаривает во сне. Говорит внятно, да такое, что я приказал Доброй Душе поближе познакомиться с мальчиком. Боцман, вы его знаете, решил с ним «погулять». Накрыли стол, выпили и… Добрая Душа прилетел ко мне, потирая руки. Мальчик-то — виконт! Да к тому еще сын сестры адмирала Уолкера!

— Я нечто подобное и ожидал, — заметил Тетю.

— Невероятно! — Девото развел руками.

— Но это так, нам повезло, Андрес! Единственное, чего ты боишься на этом свете, — глаза Педро заискрились, и он положил руку на плечо друга.

— Ну, ладно, Педро, не сердись на меня! Я с вами!

Подойдя к северному побережью острова, «Каталина» нашла небольшой заливчик, там корабль мог бросить якорь и остаться незамеченным с моря. На берег сошли Добрая Душа, подшкипер и еще пятеро матросов, одетых и вооруженных, как заправские пираты. Им предстояло пройти сушей легуа [68]шесть до Кингстона, поселения, заложенного всего десять лет назад, но уже считавшего себя главным городом острова. Там следовало передать письмо людям, которые доставят его английскому губернатору. В письме де ла Крус предлагал 31 декабря 1704 года на судне без военного вооружения доставить брата Переса Барроте, находившегося заложником на корабле адмирала Грайдена, к ближайшему от Кингстона островку из группы Морант и обменять его на племянника адмирала Уолкера.

Этот остров находится на двадцатой параллели у семидесятого меридиана и ныне называется Тортю. Прежде он был громко известен, да и сейчас остается в памяти большинства людей как Тортуга. Прозвание это остров получил за внешнее сходство с морской черепахой от открывших его испанцев. И располагался он рядом со знаменитой Эспаньолой (Большие Антильские острова). Утесы и скалы острова были густо покрыты лесом.

В период, о котором идет речь в данном повествовании, на северном, самом утесистом, берегу, захваченном непроходимыми мангровыми зарослями, полными разносчиков желтой лихорадки, люди не селились. Зато на полуденном, южном, берегу, где среди утесов и скал попадались участки плодороднейшей земли и где природа устроила прекрасную естественную гавань, люди чувствовали себя как в раю. Гавань имела два входа и могла принять до двадцати больших кораблей. Порт Кайона, вокруг которого селилась основная часть жителей, окруженный плантациями табака, маниока, земляного ореха, картофеля, подсолнуха, ананаса, являлся, как сказали бы сейчас, «свободным портом». И неписаные правила Береговых братьев здесь выступали как единственный закон, авторитетной считалась несгибаемая воля, физическая сила, умение владеть саблей или шпагой — и полный карман.

Прежде, на протяжении полутора веков, длилась кровопролитная борьба между испанцами, владевшими Тортугой, и французами, которым приглянулся этот остров. В середине XVII века испанцы сдались. Первый губернатор-француз мосье ле Вассер начал свою деятельность с приказа прекратить отстрел и травлю собаками диких кабанов, которые в изобилии водились в густых лесах. Он объяснил жителям, что в случае очередного возможного нападения неприятеля они уйдут в леса, и вот тогда дикие. кабаны будут для них спасением. Этот же предусмотрительный мосье ле Вассер отстроил на скале, разделявшей вход в гавань, крепостцу. Взобраться на бастион можно было только по веревочной лестнице, а две грозные пушки, установленные там, были недосягаемы снизу для неприятеля.