Диана Хант - Крылатая парусами

– Наконец-то, – раздался голос графа. Головы он так и не повернул. – Лиззи?

Голос у отшельника де Янна оказался низкий, хриплый, насквозь просоленный, какие только у моряков бывают. Густой, крепкий, даже как будто бьющий в ноги и голову, как глоток филиппийского рома. Сразу понятно – привык командовать да приказы раздавать. Что ж, де Янн, поиграем…

– Нет, милорд, – она постаралась, чтобы голос звучал хрипло, с придыханием, и дрожал. Совсем чуть-чуть. Не то от робости, не то от радости. – Я новенькая.

– Гм, – граф по-прежнему не поворачивал головы, но всё же в его этом «гм» отчётливо прозвучало недовольство и скрытая угроза. Стало быть, не привык, чтоб его приказами пренебрегали. – Я заказывал Лиззи. Она хорошо знает, что мне нужно.

– Лиззи не здоровится. Издержки профессии, – нагло соврала Киаран, постаравшись подбавить робости в голос. А затем понизила его, договорила уже с придыханием. – Мадам посчитала, что у меня получится её заменить. И… доставить господину удовольствие…

Последовала пауза. Говорить с сидящими в её присутствии мужчинами, а тем более с их затылками Киаран не привыкла и начинала понемногу закипать. Но одёргивала себя, напоминала, что так надо для дела. Второго шанса у неё не будет.

– Ну что ж, новенькая, – недовольно произнёс граф своим низким, хриплым баритоном. – Посмотрим, что ты умеешь. Иди сюда, я не кусаюсь. Разомни-ка мне плечи.

Вот чего-чего, а прикасаться к графу де Янну или к кому-то ещё, если в это прикасаться не входила необходимость поставить на место или лишить сознания, Киаран не собиралась и потому только зубами скрежетнула. А хотя… Поставить на место? Это она с радостью.

– Как скажете, милорд, – робко пролепетала и просеменила через все покои к креслу у камина. Прямо кожей ощутила исходящую от графского затылка и плеч досаду и раздражение и усмехнулась. Стало быть, вы, ваша светлость, цените в женщинах опыт и уверенность. Насчёт опыта – чего нет, того нет, но вот уверенности в себе у неё хоть отбавляй. Так что здесь вам сегодня свезло.

Он не повернулся и когда она подошла вплотную и замерла сзади. В лицо дохнуло пламя камина, а живот окатило жаром, что от самого графа исходил. Полные губы растянулись в улыбке. Что-то совсем вы, ваша светлость, своей безопасностью пренебрегаете. В замок ваш пробраться, а потом в опочивальню – как у младенца леденец отобрать. Или вы настолько в себе уверены? Даже интересно…

– Девочка, – в низком голосе де Янна отчётливо зазвучало раздражение. – Я не привык приказывать дважды. Или мадам перебрала рома и отправила ко мне девственницу?!

– Прошу простить, милорд, – пролепетала Киаран, с мстительным удовольствием наблюдая, как де Янн тяжело и как-то обречённо вздохнул. Лица его она по-прежнему не видела, но вот могучая грудь, что виднелась в расстёгнутый ворот белой рубахи поднялась и опустилась, как кузнечные мехи.

– Ну так приступай уже! – раздражённо приказал де Янн и отпил из кубка.

Киаран осторожно положила ладони на бычьи плечи. Твёрдые, горячие, под пальцами перекатываются литые мускулы. Избегая соблазна надавить что есть силы на болевые точки, Киаран сжала пальцы, продавливая подушечками больших стальные мышцы. Сама не заметила, как жар от графских плеч проник в ладони, стал медленно подниматься выше, до локтей.

Тело графа оказалось наощупь твёрдым, горячим, от волос пахло хорошим табаком и пряностями, чуть-чуть мускусом, но это совсем не портило впечатления. Наоборот, Киаран вынуждена была признаться себе, что, дотрагиваясь до де Янна, вовсе не чувствует отвращения… А ведь ещё недавно думала, что никогда не сможет коснуться мужчины.

Должно быть, она увлеклась… Но ведь так надо для дела. Поэтому Киаран без зазрения совести с головой погрузилась в процесс.

Её тонкие сильные пальцы уверенно порхали по могучим широченным плечам, сминали, массировали, скользили, стряхивая напряжение. Надо сказать, сидел граф в самой что ни на есть подходящей для массажа позе. Киаран запросто переносила весь свой вес на руки, проникая пальцами глубже в мышцы.

– Да-а, девочка, во-от так, – граф низко выдохнул, на этот раз вполне добродушно. – Руки у тебя крепкие. А ведь по голосу и не скажешь. Ага, вот здесь… да… ещё! Не боись, не сломаешь, жми!

Тоже ещё ценитель выискался.

Но Киаран отчего-то и сама не могла оторваться. Заразилась от графа каким-то азартом, что ли. В голову ударила бесшабашность, безумие. Вся ситуация была странной, опасной, острой, как лезвие меча.

Тонкие пальчики заскользили по шее вверх, разминая и её и граф немного откинулся назад, инстинктивно проявляя доверие.

Уголок рта Киаран дрогнул, а голубые глаза сверкнули азартом и безбашенностью.

Судя по довольному выдоху графа, то, что она стала массировать его затылок, а пальчиками другой руки скользнула вниз и вперёд, по шее, в ворот, густо покрытый жёсткими волосами, ему понравилось. Пальчики немного поиграли с густой порослью на рельефной груди, затем неспешно и легко, как крылья бабочки переместились снова вверх, к подбородку…

В следующий миг Киаран резко развернула голову графа в сторону, немного её запрокидывая, так, что их глаза, наконец, встретились.

Глядя в расширившиеся от удивления глаза графа с насмешкой, проговорила:

– Вы плохо заботитесь о вашей безопасности, ваша светлость. Стоило мне повернуть чуть более резко и чуть более на себя…

Договорить ей не дали. В следующий миг Киаран оказалась сидящей на коленях у графа. Как он одним рывком перебросил её через плечо, одному Дэйви Джонсу ведомо.

Но она не стала дёргаться и пытаться вырваться, как какая-нибудь слабонервная девица. Опять же, учитывая стальные капканы его пальцев, сжавшие её запястье и бёдра – бесполезно. Вместо этого, наконец, вгляделась в лицо де Янна.

Отблески языков пламени от камина творили что-то причудливое с тенями в комнате. В таком освещении лицо мужчины, на чьих коленях она сидела, казалось вырезанным из скалы. Твёрдое, открытое, изрезанное ранними, как у всех моряков, морщинами. Впрочем, последние ничуть его не портили, скорее говорили о волевом характере и твердокаменной силе духа.

Выпуклые надбровные дуги, глубоко посаженные карие, в золотых искорках, глаза, крупный и длинный нос, ровный, чуть приплюснутый спереди, с хищными широкими ноздрями, что выдает предков с дальних южных островов. Высокие скулы и упрямая линия подбородка, которая лишь угадывается за чёрной густой бородой. Губы полные, что опять-таки говорит о предках-маркитанцах, но в остальном черты лица правильные, выразительные. Про такие лица принято говорить – породистые.

Граф, в свою очередь, тоже изучал её.

Пристально. Внимательно. Взгляд у него был тяжёлый, проникающий в самую душу. Киаран невольно завозилась, и, сообразив, что елозит местом, которое леди вслух не назовут по месту и вовсе для леди не предназначенному, залилась краской.