Светлана Ларионова - Такова Жизнь

Его долго преследовал низенький полный старик в сомбреро. «У меня есть всё! – серьезно заявил он, хватая Даниэля за рукав. – Я не знаю, что тебе надо, но у меня есть всё!» Его явно принимали за американского туриста с круизного корабля. Даниэль, было, забрел на соседнюю улицу, но быстро оттуда ушел: всюду виднелись проститутки, останавливающие машины, и к нему пару раз обратились здорового вида сутенеры, приглашая зайти в дом. От рекламы виагры пестрело в глазах. Даниэль не очень любил Америку, но сейчас он хотел только одного: поскорее пересечь границу и оказаться в знакомом и понятном Лос-Анджелесе, со своими родителями, вдали от вызывающей бедности и плохого асфальта.

Несмотря на ранний час, в «Papas and Beer» было многолюдно. Его усадили за отдельный круглый столик, рядом с возвышением, похожим на сцену. Он заказал пива и осмотрелся по сторонам. Никого из экипажа не было видно. За столиками сидели американцы: молодые девушки без парней, явно решившие «оторваться» в чужой стране, да женатые парочки среднего возраста, уже успевшие перезнакомиться и оккупировавшие три стола, – оттуда, то и дело, было слышны взрывы женского и мужского хохота и энергичное: «Ну, ты даешь, чувак!» Место было туристическим, и, скорее всего, с американскими ценами. Наверное, стоило поискать какой-нибудь дешевый местный ресторанчик, но Даниэлю было всё равно. Взгляды официантов и туристов скользили по его лицу, не останавливаясь не на секунду, и Даниэль чувствовал себя незначительной частичкой чего-то большого и безразличного. Ему казалось, что океан с его дельфинами и морскими котиками показывал намного больше добродушного любопытства к его персоне; он почувствовал себя одиноким и затосковал. Он отхлебнул пива и попытался снова представить себя на мокрой и ветряной палубе, напряженно вслушивающегося в ночную темноту, различая фырканье львов и шумный всплеск китов, готовый в любой момент развернуть баркас в случае неожиданного удара. Двухчасовые ночные вахты были напряженными и холодными, но всё же концентрация на мгновенном, ежесекундном выживании всего экипажа баркаса было значительней проще для его психики, чем бесконечное обдумывание своего будущего в Лос-Анджелесе. Неожиданная разлука с его невестой, Майли, стала привычным, спрятанным глубоко внутри его персональным несчастьем, – вряд ли ему когда-нибудь удастся забыть Майли. Без финансовой поддержки её отца ему, скорее всего, придется бросить юридический факультет. Что ждет его в Штатах? Зачем он возвращается туда?

Неожиданно над самым его ухом раздалась разливистая трель свистка. Все головы в ресторане повернулись в сторону Даниэля, и ему стало не по себе. Наконец он понял, в чём дело: молодой мускулистый официант дул в свисток и тянул к сцене смеющуюся девушку. Она была чуть полновата, с длинными волосами и широкой улыбкой, играющей на её смеющемся лице. Хохоча и допивая маргариту, она следовала за официантом, то отталкивая его, то обнимая. Со всех сторон засвистели подошедшие молодые мексиканцы в ресторанной униформе; к их ногам на ковбойский манер была пристегнута кобура, но вместо пистолета из неё торчало горлышко бутылки с текилой. Со всех сторон закричали, заулюлюкали туристы: видно, они знали, что происходит. Девушка закрутила бедрами, затанцевала на сцене; под музыку она сняла с себя блузу, под которой оказался спортивный лифчик ярко – розового цвета. Молодой официант подошел сзади и стал тереться о её выпуклый зад, – девушка изогнулась и призывно улыбнулась. Он взял у подошедшего парня наклейку с надписью «Papas and Beer» и, налепив её прямо на торчащие из-под лифчика соски девушки, стал грубо играть её грудями, теребя и сжимая их, направляя их прямо на Даниэля. От неожиданности тот перестал улыбаться и оглянулся по сторонам, словно ища поддержки у сидящих за соседними столиками людей, – всё это казалось ужасно неприличным. По-прежнему ярко светило солнце, и проходящие мимо террасы туристы останавливались, доставая из карманов фотоаппараты и видеокамеры. Все смеялись. Даниэлю вдруг захотелось уйти из ресторана, но он подумал, что и над ним будут смеяться и показывать на него пальцем.

Снова засвистели, и официант перевернул хохочущую девушку вверх ногами, – она завизжала. Раздвинув её ноги, он наклонил голову и высунул язык, словно вылизывая её в паху. Снова защелкали фотоаппараты. Поставив, наконец, девушку на землю, официант сложил её вдвое и, засунув её голову между колен, стал лупить её по обтянутым тугими брюками ягодицам. Подмигнув Даниэлю, он оттянул резинку её брюк так, что тот увидел колышущийся под шлепками белый зад. Даниэль отвернулся и отхлебнул пива. Всё шумели и фотографировали, – Даниэль подумал, что и его лицо попадает в кадр, и стал старательно улыбаться.

Полная африканка, соскочив с высокого стула, задрожала в танце всем телом, смеясь и хлопая в ладоши, словно она была в церкви. Её бедра плавно двигались в такт музыки. Она махнула рукой в сторону бара и показала на себя пальцем: ей тоже хотелось на сцену. Официант наконец-то отпустил девушку, предварительно влив в её глотку текилу прямо из бутылки. Она, смеясь и пошатываясь, двинулась в сторону своих смеющихся подруг, сидящих за круглым столиком, – улыбка намертво прилипла к её лицу и была похожа на оскал.

«Почему?» – Даниэль никак не мог понять, зачем веселые и красивые американские девушки идут туда, на сцену, чтобы быть отшлепанными на глазах у публики мускулистым красивым мексиканцем. Он даже хотел спросить об этом у официантов, но передумал. Он смотрел на этих веселящихся людей, мысленно натягивая на их полные тела деловые костюмы и униформы. Он живо представил себе скучные конторские будни, какого-нибудь недовольного похотливого начальника, избалованных клиентов, подстриженные искусственные лужайки Лос-Анджелеса… Они заковали себя кредитными картами, карьерой, учебой и работой; они расслаблялись так, как их научили. Даниэль вновь загрустил, и заказал вторую бутылку пива.

Около террасы стали крутиться на земле подростки-мексиканцы, танцуя брейк-данс. У них это здорово получалось, и от них веяло молодостью и задором. Они, наверное, шли из школы домой, и решили немного подзаработать на туристах, – они были какими-то безыскусными, настоящими, и напомнили Даниэлю его собственные школьные годы в Аргентине. В шапку танцоров зрители побросали доллары и песо, и они, улыбаясь, прощально махнули рукой. Даниэль, расплатившись, бросился за ними, словно они были его путеводной звездой.

Он бежал к зданию морпорта, пытаясь найти Джэка. Капитан сидел в коридоре, читая газету в ожидании своей очереди. Около него на столике лежала куча паспортов.

Читать дальше