Екатерина Хаккет - Аспирра: таланты Мудреца

– Прячешься, значит, – смекнул Гунн. Судя по отросшей, неухоженной бороде, северянин скитался по этим заснеженным лесам уже долгие месяцы. – А мы тут лагерь неподалеку разбили. Пошли с приятелем округу осмотреть, а в итоге нашли трупы, следы и тебя.

В одном Кормарк был прав: парень был диким. Казалось, что он вот-вот схватится за топор. В светлых глазах Луки читалось явное желание проломить кому-нибудь голову. В данном случае – Гунну, чье дружелюбие ему явно пришлось не по вкусу.

Ерруанец, так и не дождавшись ответа, выпрямился в полный рост:

– Раз тебя уже нашли, Лука, то, может быть, заглянешь к нам на огонек? И недругов своих запутаешь, со следа собьешь, и рану твою мы перевяжем. – После этой фразы у Луки нервно дернулось веко. – Кочевники, знаешь ли, всегда рады помочь тем, кто попал в беду. В этих диких местах надо держаться вместе. Правда, Кормарк?

Мальчик подошел к ним почти бесшумно и теперь стоял подле каменной глыбы, прислонившись к ней плечом. Он, как всегда, глядел на все с недовольством, спрятав голову под глубоким капюшоном.

– Захочешь – приходи.

Чтобы произнести эти слова, Кормарку, вероятно, пришлось приложить немало усилий. Где-то в глубине души он наверняка надеялся, что чужак не примет столь неожиданного приглашения, однако стоило им с Гунном отойти от валуна, как тот, прихрамывая на правую ногу, поковылял за ними следом, прижимая рану на груди.

– Ужасно. Парень совсем без сил, – прошептал ерруанец.

– Слабак, – тихо хмыкнул Кормарк. – Нужно было оставить его умирать. А теперь придется с ним возиться.

– Первое впечатление всегда обманчиво, – напомнил Гунн. – Даже ты мне когда-то напоминал беспомощного птенца, выпавшего из гнезда.

Ответом послужило грозное молчание и озлобленный взгляд из-под капюшона. Ерруанец рассмеялся и похлопал Кормарка по спине. Его забавляло напоминать мальчику о слабостях прошлого. Хотя бы для того, чтобы тот не мнил себя лучше всех остальных.

Путь до лагеря был недолгим, но когда впереди за деревьями замелькали огни костра, над головами начало смеркаться. От принесенного ветром запаха жареного мяса у Гунна голодно заурчало в животе.

– Что сегодня на ужин, Лохарр? – спросил он, оказавшись на поляне, заставленной палатками и шатрами.

Ответ не заставил себя долго ждать: откуда-то из темноты мигом вылез здоровый лысый мужик, закутанный в мех, и с довольным видом потряс освежеванными тушками:

– Кролики! Много! – самодовольно заявил тот, но, завидев третью фигуру, появившегося за спиной Гунна, улыбнулся еще шире: – А у вас, смотрю, сегодня дичь покрупнее!

Все, кто грелся у костра, рассмеялись.

– Кого вы привели на этот раз? – весело поинтересовался женский голос.

– А он симпатичный! – заверил второй.

И снова над поляной разразился озорной гогот.

– Да будет вам! – рявкнул Кормарк и уселся на поваленное бревно возле костра, заняв свое место рядом с Семьей.

Тем временем Лука доковылял до Гунна и остановился, беспокойно озираясь по сторонам. Остроты незнакомцев его мало волновали. Заметив коней, привязанных к импровизированному стойлу, он уставился на них огромными глазами.

– Лошади… У вас есть лошади! – удивленно пробурчал он себе под нос. Это были первые слова, что Лука произнес после посиделок у валуна.

– А где твоя лошадь? – спросил ерруанец. Больше для того, чтобы разговорить чужака, а не из интереса.

– Никогда не было.

– Никогда?

– Никогда, – растерянно повторил Лука. – Там, где я вырос, лошади считаются роскошью. А если быть точнее – редким деликатесом. В нашем селе их едят.

Брови Гунна медленно поползли вверх.

– Вот оно как. – Он махнул рукой и поманил чужака за собой: – Пойдем, расскажешь мне еще что-нибудь, пока я осматриваю твои раны.

– Гунн! – Вновь от костра послышался игривый женский голосок. – А я лампады у тебя в шатре зажгла! Все как ты любишь!

– Позже, Ханри! Не сейчас! – отмахнулся тот.

– О-о-о… – затянул Лохарр, придумывая новую шутку. – Ханри, тебя, кажется, только что променяли на нового любовничка!

И вновь всеобщий гогот разлетелся эхом по поляне. Смеялись все. За исключением Кормарка.

Гунн отодвинул полог и пропустил в шатер Луку, с кривой ухмылкой оглядев веселящуюся компанию. Не иначе, в их голосах клокотала брага, доставшаяся им после недавнего набега. Завтра с утра он явно недосчитается нескольких кожаных фляг.

– Раздевайся, – буркнул Гунн чужаку. – А я пока все подготовлю.

Ханри не соврала: лампады действительно горели. И стояли они по кругу, как он любил, не говоря уж про дымящиеся благовония возле входа. Но сегодня свет ему понадобится не для утоления плотских желаний, а для более важных дел.

Пока Лука молча стягивал с себя окровавленные тряпки, Гунн доставал необходимые инструменты из поклажи: стальные щипцы, ножницы-зажимы, шелковые нити, иглы, припарки, мази и свежие бинты.

Конечно, Гунну было далеко до настоящего врачевателя. Он не обладал нужным грузом знаний, не перенимал опыта у других лекарей, не учился за умными книжками, но практики у него было хоть отбавляй. Ведь только так можно было спасти жизнь членам своей новоявленной Семьи, которые так и норовили подставиться под стрелу или удар меча, под клыки дикого кабана или когти медведя, – людям вроде Лохарра.

Гунн разве что умел хорошо варить отвары и делать полезные обезболивающие мази. Пожалуй, именно за это его здесь и ценили.

– А ты счастливчик, да? – хмыкнул Гунн, глянув на Луку, точнее, на его раны и шрамы, покрывающие тощее тело: ссадины, порезы и синяки будто бы стали неотъемлемой частью его самого. Рана на груди до сих пор кровоточила. Была широкой, но не глубокой. Стоило промыть и зашить. – Это те парни тебя так?

– Один пошел в лоб, второй подкрался со спины, – тихо сообщил Лука. Когда он говорил, выпирающие ребра ходили под кожей. – Второго я не заметил, но успел увернуться.

– За что они тебя так?

– У меня полно врагов. – Мужчина явно недоговаривал.

– Враги, значит…

Промыть и зашить рану не составило труда – «волшебные» ерруанские мази сделали свое дело. Пока ловкая игла стягивала края раны, Лука молча изучал высокий свод шатра, где танцевали тени. По лицу сложно было понять, о чем он думает. Да и разговаривал он с явной неохотой.

– Женат? – невзначай поинтересовался лекарь.

На родине Гунна пары, решившиеся создать семью, рисовали в районе ключиц одинаковые татуировки, но здесь, на Севере, как он успел понять, вместо татуировок люди носили особенные браслеты. На руке у чужака блестел браслет из железных пластин и затупленных наконечников стрел.

– Был, – тягостно выдавил из себя Лука и замолчал.

– Позволишь? – Гунн, недолго думая, взял ножницы и срезал украшение. Чужак не сопротивлялся. – Не стоит сковывать себя дурными воспоминаниями. И тем более о них сожалеть.