Виорэль Ломов - Солнце слепых

– Меня – вот здесь. Чао! Спектакль был – полный аут! Москва столица, моя Москва! – запела Анна Семеновна.

– Федя, она всегда такая? – спросила Лида.

– Я ее вижу второй раз в жизни.

– Ты здесь так и живешь? – спросила Катя.

– А где же мне еще жить? – спросил Федор, а Лида дернулась.

– Столько лет прошло. Неужели квартиру не дали?

– Вот ее и дали, – ответил Федор. – Нормальная квартира. Две комнаты. Нас двое да внучка…

Лида стала собирать на стол.

– Я помогу вам, – предложила Катя.

– Ничего, я справлюсь, – ответила Лида. – Машенька, покажи бабе Кате рисунки.

Стервоза, подумал Федор о жене, но подумал с нежностью.

– Славная какая! – искренне сказала Катя, любуясь девчушкой. – Сколько ей?

Федор не мог вспомнить.

– Ты все такой же! – засмеялась Катя.

За столом она обмолвилась об этом, а Лида с ожесточением бросила:

– Да он во всем такой! Маша, ты показала рисунки? Где ты там?

– Она сейчас дорисует и покажет, – сказал Федор.

– Спать ей уже пора, – буркнула Лида, – а не рисунки рисовать. Маша! Неси уж, демонстрируй!

Выскочила Маша с рисунками из своей комнаты.

– Какие рисунки! – воскликнула Катя. – Корабль? И еще корабль! И еще! И все с парусами? Это деда на таком ездит?

– Ходит, – поправила ее Маша. – Да, у него корабль с парусами.

– А ты ездила на нем? Ходила?

– Да.

– И он с парусами?

– Да. А еще пушки. И бушприт.

– Она вся в тебя, – Катя положила Федору руку на плечо.

– А лицом и фигурой в меня, – сказала Лида.

– Постой, а что тут за цветы на корабле?

– Там каюта.

– С цветами?

– Да, с цветами. Цветы любит Изабелла.

– Изабелла? Изабелла – что-то я слышала о ней? – Катя взглянула на Федора, но тот никак не отреагировал на ее вопрос.

– Да, дедушка спас ее. Он отбил ее у пиратов и женится на ней.

– Так он же уже женат! – «Же-же-же, – подумала Катя. – Надо без же». – На твоей бабушке.

– Нет, это так, а там специальный брак…

– Пиратский брак на пиратском барке, – поддакнул дедушка. Поизящней, чем же-же-же.

– Не простой, как у всех советских людей. Там ничего такого нет, ни дома, ни шкафа, там Изабелла выходит на палубу, протягивает руки вперед и произносит заклинания: «Кадите мне. Цветы рассыпьте. Я в незапамятных веках была царицею в Египте. Теперь – я воск. Я тлен. Я прах».

– Да, Федя, – только и произнесла Катя.

– Вот так и живем, – вздохнула Лида.

Тут в дверь позвонили, и постучали, и вошла в сопровождении «парней» и «девок» Анна Семеновна. Она была все в том же малиновом кимоно с черным драконом.

– Явление третье, – сказала Катя и подмигнула Федору. – Те же и в малиновом берете.

– Ой, малиновая какая! – вскрикнула Маша. – Красивая!

– Краше в гроб кладут, – буркнула Лида.

– Сейчас мы сыграем водевиль! – распорядилась Анна Семеновна. – Декорации не нужны, декорации к черту! Сценой будет квартира капитана! Пол, стены, окно. Лена и Юля – туда, Петров – рядом, Гена – ложись на диван.

– Музычка не нужна? – поинтересовался Дрейк.

– Ничего. Сбренчим на губах. Тазик, разве что, или сковородку, да пару ложек.

– Это Федор Иванович дал вам наш адрес? – спросила Лида.

– Что вы! Его знает весь город! На углу у троих спросила, где живет капитан Дрейк? И все трое: Гончарная, дом шесть, фон линкс со двора.

– Водевиль одноактный? – спросила Катя.

– Трех! Летит как песня! За пару часов сбацаем!

Федор посмотрел на часы, потом на внучку.

– Маша, тебе спать пора.

– Иди, иди, девочка, – ласково сказала ей Анна Семеновна. – У тебя есть своя комнатка? Спи, моя славная, дай я тебя поцелую. Вот так. Маленькие дети – прелесть! Мои сволочи уже такими не будут!

Воспользовавшись минутной передышкой, пока Лида укладывала Машу, а Анна Семеновна делала развод своим силам, Катя с Федором ушли на кухню и сели у окна, не зажигая света. Катя верно поняла суть Анны Семеновны: той было все равно, как жить, и она жила, как хотела, она играла свою жизнь. «В ней пропала великая актриса, – подумала Катя. – Не чета мне. Эта бы точно заставила ходить «на нее» и пол-Москвы, и пол-Питера, да что там «пол» – вся Москва и весь Питер стояли бы на ушах. Хотя – что такое театр? Одни несчастные представляют других несчастных третьим несчастным». Она взглянула на Федора, тот глядел на отражение в окне и по своему обыкновению молчал.

– Где работаешь? – спросила она.

– Ты же слышала, капитаном.

– В чиновники не пошел?

– Не пошел, а не вышел, мордой. Ты-то как?

– Да так, в театре. Жизнь летит, не замечаешь, как летит. Туманов перетащил в Питер.

– Это я понял.

– Его протекция, понятно, и помогла мне устроиться в театр. Тридцать лет прошло… С ума можно сойти! Такая прорва лет…

Зажегся свет.

– Что без света? – спросила Лида.

– Комары налетят, – Федор прикрыл окно.

– Зрители! Екатерина Александровна! Капитан! Супруга капитана! Прошу вас в зрительный зал! Театр полон…

– Ты все еще любишь ее? – спросила Лида, ужасаясь тому, что задала этот вопрос.

– Я? – не менее дурацки переспросил Федор. – Кого?

До начала действа Федор обратил внимание на обувку Анны Семеновны. Черные туфли на платформе были, скорее всего, отечественные.

– Нарушаете традицию, Анна Семеновна. К кимоно хороши деревянные колодки.

– Колодки – это в Китае, кэп. А ноги обязательно бинтовать. Но это только для девочек.

– А, ну да.

Когда стали расходиться, то есть уже за полночь, Анна Семеновна предложила Екатерине Александровне пройтись по ночному городу пешком, подышать свежим воздухом. «Dum spiro, spero!» 11 11 Пока дышу, надеюсь! У Кати болела голова, но отвязаться от проректора, видимо, не удастся. Вот уж, правда, репей в хвост!

– Вы там, в столицах, поди, совсем забыли воздух провинции?! – воскликнула та, как только они оказались на улице, скопившей за день весь жар и вонь лета. Екатерина Александровна сказала, что она уехала из Нежинска всего-то тридцать лет назад, но Анна Семеновна не услышала и продолжала: – Изумительный воздух! А вы, ребята, идите, идите-идите, мы сами. Правда, они у меня молодцы? Пойдемте, Екатерина Александровна! Вам – туда.

Пошли.

– Вы давно знаете капитана? – игриво спросила Анна Семеновна.

Екатерине Александровне не составило особого труда подыграть ей:

– Еще когда он ходил в нахимовцах.

– Ведь вы… жили с ним? – Анна Семеновна не была уверена, но, будучи женщиной, знала что спрашивает. – Прошу прощения, если вас это как-то смущает.

– Жили, – просто ответила Катя. – И прожили около года. Мы были женаты.

– А-а, – Анна Семеновна не поверила. – Давно?

– Сразу после войны. Тридцать пять лет прошло – даже не верится. Мне тогда этот возраст, тридцать пять лет, казался запредельным.