Юрий Корочков - Гром над архипелагом

Петр Кузьмич Фролов вышел от государя озадаченным. Он так до конца и не понял ни мотивов нового императора, ни того, что же именно тот от него хочет. Нет, то, что новый хозяин земли русской все же решил озаботиться состоянием собственной промышленности, было ясно. После беспросветного отчаяния, уже долгие годы не покидавшего виднейшего алтайского инженера, воочию наблюдавшего упадок и закрытие некогда богатейших заводов, бессовестное разграбление великим трудом созданной промышленности одно это было глотком свежего воздуха. Внимание государя давало призрачную надежду на перемены к лучшему.

Пётр Кузьмич как живых видел своих учителей, отца, создавшего на Змеиногорском руднике крупнейшую в мире гидротехническую систему и самые мощные машины. Он вспоминал, как сам прокладывал железную дорогу, чрезвычайно облегчившую труд горняков и снизившую себестоимость руды почти на треть. Вспоминал Пётр Кузьмич и позорные времена, наступившие после окончания войны с Наполеоном.

Тогда император обнулил ввозные пошлины на все иностранные товары, и промышленность начала моментально приходить в упадок. Прекрасные и очень дешёвые на месте изделия уральских и алтайских заводов не выдерживали конкуренции с иностранным низкопробным барахлом.

Камнем преткновения стали дороги, а вернее их почти полное отсутствие. Цена продукции завода возрастала после доставки покупателю в европейской части империи иногда вдесятеро и более. Решить эту проблему, по мнению Фролова, могло только строительство железных дорог. И он положил жизнь, чтобы донести эту простую мысль до властей!

Но до того, как дороги будут построены, должна дожить и та самая промышленность! А она умирала на глазах. Даже его любимый Змеиногорский рудник, главный поставщик серебра в казну империи, и тот к концу правления предыдущего императора пришёл в упадок! И вот только теперь, похоже, забрезжил свет в оконце русской промышленности. Его, Петра Кузьмича Фролова, вызвали в Петербург, ввели в состав Сената, предоставили широчайшие полномочия. И уж он то не подкачает!

Но почему, почему все происходит вот так?! Понятно, и об этом говорил и сам император, и министр финансов Егор Францевич Канкрин, что власти необходим знающий человек, который поможет использовать немногие оставшиеся в казне средства на поддержку отечественной промышленности с наилучшим эффектом. Понятно и то, почему в качестве консультанта пригласили его. Без ложной скромности Петр Кузьмич отдавал себе отчет, что он остался одним из немногих в стране управляющих крупным производством, сумевшим не только выжить в условиях засилья дешевого беспошлинного импорта, не только сохранить вполне конкурентоспособное производство, но и значительно улучшить и оптимизировать работу вверенного ему промышленного района.

Издержки за последние годы удалось снизить втрое, введение новейших методов механизации труда и транспорта, особенно строительство первой в стране чугунной дороги дало отличный эффект. И теперь продукция его алтайских заводов за счет гораздо более низкой себестоимости при сопоставимом качестве могла смело конкурировать с английскими, французскими и шведскими товарами даже здесь, в Петербурге, не говоря о более отдаленных от моря областях России.

Успех дался нелегко. Пришлось отражать натиск многих конкурентов, стремившихся перехватить власть, и не брезгавших никакими средствами, вплоть до организации на заводах аварий и бунтов крепостных. Бунты пришлось давить предельно жестко, хоть и жалко было своих же собственных братьев-крестьян, из которых вышел его отец.

Но что поделать – глупые обманутые мастеровые не понимали, что их используют для своих грязных игрищ люди, которые при любом исходе сделают их жизнь только хуже. Они не видели, как приходится трудиться заводским крестьянам на том же Урале – в кандалах, при полнейшем бесправии и открытых издевательствах надсмотрщиков немцев. У него, на Алтае, было не так! Тем обиднее был прочно приклеившийся ярлык деспота и распространившаяся в народе поговорка «Не бойся огня и меча, а бойся Петра Кузьмича». Но с этим можно жить, если точно знаешь, что прав, что твоя работа приносит реальные плоды, полезна и стране и тем самым заводским крестьянам, которых бессовестно обманывают провокаторы.

И вот теперь, наконец, новый император понял, что России без своей промышленности никак не выжить, и вызвал его в Петербург. И не просто вызвал, но и предлагает возглавить тайный комитет по промышленным делам. Вроде бы все отлично – сбылась заветная тайная мечта, но что-то не так.

Вот, к примеру, почему комитет тайный?! Почему нельзя в открытую разогнать казнокрадов и вредителей, широко объявить о той поддержке, которую отныне получит честный промышленник и крестьянин. Оказывается – нельзя. Нужно таиться, делать вид, что дела обстоят если не хуже – куда уж хуже то – то и не лучше, чем сейчас. Исподволь, не поднимая шума менять совсем уж зарвавшихся олигархов, и повышать, повышать конкурентоспособность товаров, отвоевывая от закрытия завод за заводом. Много денег на это правительство выделять не может – нет в бюджете денег, но административную поддержку обещает. Главное же – именно ему предложено распорядиться теми средствами, которые удалось наскрести, с наибольшей пользой.

Что ж, он готов. Готов, даже несмотря на новые неожиданные унижения, связанные с дальнейшей потерей репутации. Ведь официально его назначают руководить не промышленностью крупнейшей страны, а дают в управление винные откупы. Какой иезуит придумал прикрывать доходы, поступающие в бюджет с возрождающихся предприятий вывеской сверхприбылей от продажи водки?! У любого внешнего наблюдателя теперь должно сложиться мнение, что положение в стране только ухудшилось – официальные доходы бюджета от налогов с предприятий падают, зато растут продажи огненной воды. Скорый коллапс кажется неизбежным. А кто этого должен добиться? Правильно – злой тиран, выходец из низов крепостных крестьян, прославившийся своей жестокостью и беспринципностью новоявленный сенатор и водочный король Петр Кузьмич Фролов. Что ж – за дело.

Дружескую пирушку по поводу дня рождения первого лейтенанта «Фершампенуаза» Ивана Никифоровича Поддубного в клубе восьмого флотского экипажа Юган пропустил. Как раз в этот момент он со своей командой плотников был по уши занят изготовлением нового княвдигеда, и даже не знал, что старшие товарищи собрались на празднество. Такое пренебрежение со стороны самого младшего среди них лейтенанта, да еще и назначенного на ответственную работу, вызвало в господ офицеров справедливый гнев.