Макс Пембертон - Морские волки

Пароход доставил спасенных в Берген, откуда они телеграфировали в Лондон. Это известие взволновало весь город.

Для Кепля, Мартингель и Компании это известие было ударом, потрясшим фирму до основания. Глава ее, пристыженный нравственным падением своего племянника Сиднея Кепля, с этого времени сделался разбитым человеком с потерянным разумом. Но его компаньоны продолжали усердно работать, чтобы помочь страхователям покрыть потери.

Эта солидная фирма употребила все свое влияние на правительство. Искусные сыщики были посланы в Лиссабон, в Париж, в Монтевидео; послали и несколько крейсеров. Общее мнение было таково, что яхта Кеннера отправилась в Голландию или в Норвегию; другие крейсеры искали в канале; наконец, некоторые искали на берегу Ирландии, хотя никто не предполагал, что яхта обогнет мысы Шотландии.

Как случилось, что «Неро» заметил «Семирамиду» и преследовал ее, об этом уже сказано. А странное прекращение преследования в минуту очевидного успеха может быть объяснено просто. У судна сломалась ось гребного винта, когда оно было близко к победе. С большим затруднением оно достигло Бордо и оттуда послало в Англию телеграмму о происшедшем; другие крейсеры искали по берегам Франции и на северном берегу Испании. Один из крейсеров, бросивший якорь в том заливе, где остановились наши беглецы, напал на их след, но уже тогда, когда деньги были на берегу, а люди скрывались в замке. С этого момента все шансы перешли на сторону преследователей.

Власти в Лондоне ждали каждый день известия о слитках золота и исчезнувшем экипаже. Кепль, Мартингель и Компания, недавно реализовавшие испанский заем, воспользовались своим влиянием в Мадриде – и отряды солдат были посланы из Вивера и Финистера.

С каждым их этих отрядов был английский сыщик, а для удостоверения личностей беглецов отправили Майка Бреннана, прежнего помощника капитана на «Адмирале». Это он и слышал, как идиот Билли кричал на холмах; он узнал его голос и ответил на крик к ужасу погонщиков мулов. Когда наступил конец катастрофе, старуха погибла вместе с золотом. Но так как было возможно, что Мессенджер спасся, то поиски продолжались.

Несколько недель спустя через пропасть снова навели мост; часовые были поставлены по всему амфитеатру холмов; молчаливая долина была обыскана из конца в конец, и дело кончилось тем, что офицер, бывший во главе отряда, послал в Мадрид свое окончательное мнение, что англичане нигде не переходили моста, так как выйти за пределы долины не было возможности ни человеку, ни животному. Предположение, что существовал проход через туннель, никогда не приходило ему в голову.

Таким образом, публика в Лондоне была разочарована в своем ожидании увидеть главного негодяя на суде и начала спрашивать – что же стало с деньгами?

Это выяснилось, когда почти все слитки были доставлены фирме, у которой их украли. Некоторые из них были найдены во внутренней лагуне близ дома испанки; многие – в долине под горной тропинкой, где началось бегство, а остальные – в овраге и в пепле обрушившегося моста.

Когда подсчитали стоимость найденного золота, то фирма нашла, что потеряла 250000 фунтов. Из этой суммы большая часть была разграблена испанскими солдатами; слуги тоже не пренебрегли захватить, что было можно; Мессенджеру досталась частица.

Фишер, проснувшись на берегу тихого пруда, испугался и готов был закричать: чья-то рука тронула его за плечо. Он вскочил на ноги, думая, что солдаты поймали его во время сна, но увидел только старика с седой бородой, ряса и воротник которого указывали на сан священника. Кроткий голос на плохом французском языке произнес: Ne vous deranges pas! Я зналь madame sansdoute, sansdoute!

Потом, пытаясь говорить по-английски, старик продолжал:

– Доверьтесь мне, я пришел как друг! От солдат не ждите добра! – и он покачал головой, как будто это ему было больно.

Мессенджер вскочил при первых словах священника, но скоро успокоился, поняв, в чем дело. Да у беглецов и не было другого выхода, как принять предложение старика.

В сопровождении священника беглецы направились по тропинке в лес, но священник держался окраины леса минут 10, прежде чем вышел на болотистый луг и подошел к задним строениям деревни, почти закрытым каштановыми деревьями. Затем так же осторожно ввел беглецов в свой дом. Что осторожность была не лишняя, Фишер понял, увидев в окно проходивших по селу солдат.

В доме священника беглецы нашли приют на три недели. В конце второй недели к ним привели Инее, которая была обязана всем этому священнику; он поместил ее в монастырь в Кадиксе. Девушка была теперь гораздо счастливее, чем в то время, когда ходила с Фишером по саду. Теперь, снова увидевшись с нею, юноша стал было строить разные планы, но с грустью должен был сознаться, что из-за дружбы к Мессенджеру должен расстаться с нею. Та соглашалась, что слепой имел на него права, и он, несмотря на ее поцелуи, остался верен выбранному им трудному пути.

Недели счастья прошли слишком скоро, и когда настало время расставания, Хель, осушив поцелуями детские слезы Инес, отправился со священником и с Мессенджером. Переодевшись испанскими крестьянами, они дошли благополучно до Виго, где благодаря влиянию священника и его деньгам достали билеты в Монтевидео.

В этом городе я встретил их через два месяца после их приезда. Мессенджер все еще не видел, юноша ходил за ним, как брат.

– Я не могу теперь оставить его! – говорил он. – У него нет других глаз, кроме моих! Нельзя передать то сострадание, какое звучало в его голосе, когда он произносил эти слова.

Английская золотая монета.