Владимир Трошин - Любимцы Богини

– Да вроде бы он ничего! Улыбался! А почему вы этот проклятый плафон до сих пор не перенесли в другое место? – поинтересовался Тимченко.

– Технологи не дали, когда стояли в заводе. Якобы будет нарушена ядерная безопасность. Все должно быть в строгом соответствии с чертежами, – ответил Сысуев. Вспомнили проверку корабля инспекцией по ядерной безопасности, и разговор перешел в плоскость обыкновенной флотской травли.

Лавров участия в разговоре не принимал. Он руководил устранением последствий неумелого вывода из действия носовой холодильной машины. Переполнили испаритель кормовой холодильной машины. В центральном посту изменение температуры воздуха было незаметно, но в энергоотсеках могло привести к запариванию. Запаривание создавало условия для снижения сопротивления изоляции электродвигателей и кабелей основной силовой сети. А уж тут рукой подать до пожаров. Параметры рабочей воды восстановили через полчаса.

«Ивлева надо тренировать. Сырой еще, – подумал Лавров о старшем специалисте рефрижераторщике БП-45. – А пока, обязать Якутова лично присутствовать на каждом вводе и выводе!».

Разговоры в центральном посту прервал доклад верхнего вахтенного:

– На пирс прибыли командир корабля, заместитель командира по политчасти и помощник командира!

Вахтенный офицер поспешил подняться наверх. Сидящие внизу услышали команду «Смирно» и доклад Тимченко. Спустя несколько минут командир был в центральном посту. За ним спустились Астапов, Рысаков и СПС, мичман Никулин с металлическим, опечатанным пластилиновой печатью чемоданчиком. Лавров доложил состояние ГЭУ и о случившемся.

– Видел я его, ничего страшного, следующий раз будет смотреть куда надо! – забыв о возгорании, высказал свое мнение Геннадий Викторович. И, обратившись к Рязанову, приказал:

– После обеда соберите в кают-компании командиров боевых частей и дивизионов.

Командир пошел к себе в каюту. Лавров почему-то не сообразил спросить Завирухина, как с ним. Жизнь на корабле продолжилась по установленному распорядку – приборка, обед, адмиральский час, работы по планам командиров боевых частей и т. д.

Перед самой сдачей вахты Тимченко вызвали к командиру. Вернулся он улыбающийся, с каким-то листком бумаги:

– Решение квартирной комиссии! С тебя бутылка!

По секрету поделился с ним, что зам не хотел подписывать. Боится, что это творчество когда-нибудь окажется на столе Артющенко. Договорились, его на корабле не было, и он ничего не видел. Расписался за Астапова секретарь парторганизации корабля мичман Ефремов. Сказал: «Если начпо спросит, я найду что ему ответить!». Вот это мужик!

Сдавая вахту, Лавров договорился с командиром электротехнического дивизиона о заступлении на вахту еще раз после вечернего чая, вместо него. Ночная вахта прошла без замечаний. На всякий случай записался у Примака на пять утра. Вдруг заснет. Думая о том, что лучше сделать в Тихоокеанском, он пролежал до стука вахтенного в дверь каюты:

– Товарищ капитан-лейтенант, Вам пора вставать!

Быстро переоделся. Прошел в центральный пост. Вахтенного офицера не было видно. Наверное, спал в одной из рубок ЦП. Вахтенный инженер-механик, капитан 3 ранга Примак что-то читал, а вахтенный БП-35, матрос Казенас возился с разобранным запасным редуктором воздуха среднего давления. Увидев его, Володя Примак заулыбался:

– Зачем ты идешь в такую рань? Автобусы пойдут в шесть часов!

– А если уйдут раньше? На чем я поеду? – вопросом ответил Лавров. – Мне нельзя рисковать!

– Тогда, ни пуха, ни пера!

– К черту.

В половине шестого он уже стоял на остановке, асфальтированной площадке, там, где дорога из поселка разветвлялась на две, идущие к гаражу и в сторону моря. Темнота и ночной покой окружали неровный прямоугольник площадки, освещенной лампами неонового света на бетонных фонарных столбах. Рассвет еще не наступил. Только на востоке, там, где вершины сопок непроницаемой чернотой окаймляли небосвод с мерцающими звездами, уже начинало светлеть. Предрассветную идиллию нарушил шум двигателя легкового автомобиля. От штаба, по главной аллее, на дорогу выруливали красные «Жигули». Возле Лаврова машина затормозила.

– Лавров! Что Вы здесь делаете? – услышал он из открытого окна автомобиля. По голосу Лавров узнал заместителя начальника ЭМС капитана 2 ранга Серова. Вчера он проверял, вместо пострадавшего Белоногова, готовность электромеханической части корабля к выходу в море.

– Я, с разрешения командира. Отпущен до обеда в Тихоокеанский для решения личных вопросов.

– Садитесь, подвезу!

Больше ничего он у комдива-три не спрашивал, только рассказал, словно ища его сочувствия, почему он здесь:

– Меня срочно вызвали из отпуска. Думал, проверю, и отпустят. А, оказывается, пойду с вами в море. Вместо Белоногова. Хотя бы предупредили! Нет, не сказали ни слова. Теперь надо отгонять машину в поселок. Здесь оставлять негде.

В Тихоокеанском Лавров, поблагодарив флагманского, поспешил к Бабину. На стук в дверь никто не ответил. Его не было дома. Наверное, ушел в гости и заночевал там. Часа полтора Лавров просидел на лавочке перед домом, переживая отсутствие хозяина: «А вдруг он какой-нибудь пропойца, который может пить неделями, пока не закончатся деньги?».

Наконец, Бабин пришел. От него пахло свежим шилом и женскими духами.

– Извиняюсь, пять минут, и я готов. Пойдемте в квартиру, – предложил, икая, гуляка. Посоветовав мичману выпить от икоты воды, Лавров последовал за ним.

Квартира была пуста. Дневной свет с трудом проникал в большое окно через листву разросшихся тополей. Чувствовались сырость и прохлада давно покинутого жилья. Лавров зашел в совмещенный санузел. Облезшие, покрытые грибком стены, титан с остатками дров, пожелтевшая ванная и унитаз, с трещиной, заклеенной эпоксидной смолой.

– Сам клеил, как железный, еще пять лет простоит, – заметив взгляд Лаврова, прочавкал чистящий над умывальником зубы Бабин.

У двери КЭЧ Лавров остановил мичмана:

– Посидите где-нибудь, пока я договорюсь.

Его направили к той самой девушке технику, которая отказалась принимать квартиру у Бабина. Внимательно просмотрев представленные бумаги, она, показав на отложенное в сторону решение квартирной комиссии, спросила:

– Что это такое?

– Решение квартирной комиссии! – уверенно ответил он.

– Я вижу. Только должно быть решение квартирной комиссии дивизии!

– Мне такое дали! – решил схитрить Лавров.

– Я могла бы принять и такое, если бы на нем стояла печать дивизии и подпись Артющенко, а так ничего не выйдет!

Он понял, что пора менять тактику.

– Девушка, Вас как зовут?

– Вера, а Вам зачем, я замужем!