Глеб Голубев - Морские тайны

А тем временем мы плыли всё дальше, и опять нача­лась будничная научная работа посреди пустынного океана. Снова пошла размеренная, спокойная жизнь по строгому расписанию: ранняя побудка по зычному призыву из динамиков внутрикорабельной связи: «Подъем! С добрым утром, товарищи!», потом утренний душ, завтрак, оперативное совещание, работа в лабораториях, очередная станция.

Кто знает, может, скитания в океане «Лолиты», так загадочно покинутой своей командой, тоже подскажут ученым какие-то новые важные сведения о ветрах и те­чениях?

Ученые занимались исследованиями, а вечерами, чтобы отвлечься, смотрели кино или собирались в «Клубе рассказчиков». Страсти ещё долго не утихали, мы часто вспоминали «Лолиту» и продолжали спорить о её тайне. Опять выдвигались самые фантастические гипотезы насчет загадочного исчезновения её команды. Но я их приводить уже не стану. Этим можно заниматься до бесконечности, как и строить предположения о тайне «Марии Целесты», «Минервы» и других кораблей, чьим загадкам, видно, до скончания дней суждено будоражить фантазию, как и спорам о тайнах Бермудского треугольника. Так уж устроены мы, что всегда жаждем тайн. А что с пропавшими командами этих судов произошло на самом деле, океан нам, наверное, уже никогда не откроет.

Снова мы часами стояли на носу или на корме, без­думно провожая взглядами убегающие к горизонту пенистые, постепенно успокаивающиеся валы. И, признаться, не однажды я ловил себя на мысли: а всё-таки жаль, что не покачиваются вечерами плавно за кормой, над черной водой загадочные огоньки «Лолиты».

Не раз я заставал на корме и стоящего, опершись од­ной ногой на перекладину леерной стойки, капитана, то­же смотревшего вдаль. В сетчатой рубашке с короткими рукавами, в тренировочных брюках и тапочках, Аркадий Платонович в такие минуты особенно напоминал простого бухгалтера в отпуске, а не много повидавшего, плавая по всем морям, капитана. Иногда он даже не замечал, увлекшись думами, что давно погасла его трубка, и посасывал её машинально, как пустышку.

И не раз мне хотелось узнать, о чём же может думать капитан, стоя вот так на корме и глядя в воду, вспененную винтами «Богатыря»?

И вдруг однажды Аркадий Платонович словно догадался о моём желании и неожиданно произнес, бросив на меня задумчивый взгляд через плечо и снова повернувшись лицом к океану:

— Вы думаете, это Александр Грин выдумал алые паруса? Задолго до него, ещё в средние века, на кораблях делали паруса яркими, цветными — алыми или синими.

— Зачем?

— Чтобы не так скучно было плавать месяцами, а то и годами вдали от дома, — не оборачиваясь, пояснил капитан. — Под серыми-то скучнее. Так что алые паруса вовсе не сказка. И придумали их морячки, не писатель.

И снова он замолчал, глядя вдаль и посапывая давно погасшей трубкой.

Что заставило капитана вдруг вспомнить про алые паруса? Может, внезапно нахлынувшая тоска по дому, по родным и близким, которых не видел он так давно? Или усталость от долгого плавания, только кажущегося спокойным и однообразным до монотонности, а на самом деле в любой момент способного прерваться налетевшие тайфуном, штормом, столкновением с полузатопленным судном в ночной темноте или какой-нибудь иной бедой, по-прежнему, как и много веков назад, подстерегающей плавающих в океане? Или просто он испытывал гордость за моряцкую выдумку, не уступающую писательской фантазии?

Расспрашивать Аркадия Платоновича было неудобно. И мне оставалось только, как и раньше, гадать, о чём же он может думать, провожая взглядом убегающие к горизонту пенистые валы.

Прошло немало времени. Наша экспедиция давно закончилась. Мы вернулись в Ленинград. Я уже был занят иными мыслями и заботами, начинал помаленьку забывать о «Лолите» и смирился с тем, что загадка её так и останется неразгаданной.

Как вдруг зимним вечером, когда наша встреча с покинутой шхуной в пустынном тропическом океане казалась уже совсем нереальной и словно пригрезившейся мне, позвонил Сергей Сергеевич Волошин и сказал:

— Ну, Николаевич, а наш друг Гастон-то Рузе всё-таки не обманул. Прислал письмо, как и обещал.

— Ну да?!

— Да-с. И в этом письмеце ни больше ни меньше как разгадка тайны «Лолиты».

— Не может быть! — вскрикнул я

— Вы, кажется, меня оскорбляете недоверием? — возмутился Волошин. — Хватайте такси, приезжайте и убедитесь.

Вскоре я уже был у Сергея Сергеевича. Он провел меня в кабинет, где я увидел на столе весь измятый конверт с адресом на французском и русском языках и пестрыми таитянскими марками, письмо инспектора, тоже весьма измятое, но довольно объемистое, а значит, подробное, как я успел заметить с первого взгляда, и аккуратную стопочку листов с перепечатанным переводом.

— Предупреждаю, переводил письмо один мой аспирант, — сказал Сергей Сергеевич. — В области техник подает большие надежды, прямо будущий Эдисон. Но тонкостям и красотам родного языка, к сожалению, глуховат. Не удивляйтесь, что вам попадется немало выражений, несколько странных для француза.

— Ясно, — сказал я, склоняясь над переводом письма.

— Ну ладно, читайте, а я пойду сварю кофейку. Или вы предпочитаете какое-нибудь экзотическое герба-мате, чай по-аргентински? Могу сварить и его.

Я только отмахнулся от Сергея Сергеевича, и он, посмеиваясь, вышел из комнаты. А я начал читать:

«Дорогой мосье Волошин! Дорогие дамы и господа — все, с кем я имел удовольствие так приятно и романтически познакомиться посреди Тихого океана.

Не знаю, когда доберется до вас моё послание — да дойдет ли вообще, — но должен сказать, я виноват в его задержке лишь частично. Пожалуй, не меньше половины и вы сами: тем, что так безбожно задурили мне голову совершенно фантастическими версиями насчет того, куда могла подеваться команда шхуны...»

«Задурили», машинально отметил я, прелестное, чисто французское слово. Н-да, переводчик, конечно, оставляет желать много лучшего.

«...Потом появились и здесь местные фантазеры не хуже ваших, якобы спасшиеся с «Лолиты» и знающие, что произошло с её экипажем. Разумеется, никакого отношения к «Лолите», как выяснилось, они не имели. Всегда находятся люди, желающие попасть в газеты и прославиться любой ценой. Но всё равно мне пришлось проверять их выдумки, и на это, как вы понимаете, к сожалению, тоже ушло время, я всё не мог вам написать.

Кстати, чтобы немножко отомстить за то «засорение мозгов», какое вы произвели вашими сочинениями, я приведу парочку выдумок этих «очевидцев».

Один из них, например, заявил, будто среди пассажиров «Лолиты» оказалось несколько тайком пробравшихся прокаженных. Когда их разоблачили и, опасаясь заразы, хотели попросту вышвырнуть за борт, они подняли мятеж, устроили на судне настоящее сражение и перебили не только всех членов команды, но и здоровых пассажиров. А трупы побросали за борт акулам. Потом отметили свою победу, выпив спирту из бочонка. Но, протрезвев, испугались возмездия, сели в шлюпку и, покинув шхуну, поплыли к ближайшему атоллу, возле которого она как раз проходила.