Юрий Рытхэу - Остров надежды

А когда кончились праздники, жизнь снова вошла в привычную колею: охотники каждое утро, если позволяла погода, отправлялись кто на морской лед, кто в тундру. Вечером, закончив домашние дела, накормив собак, приготовив охотничье снаряжение на следующий трудовой день, все шли в ярангу Павлова, в пристройку, где постигали премудрость чтения, письма и счета или же слушали Ушакова и горячо обсуждали услышанное.

Вернувшись из очередной поездки уже в начале марта, когда солнце покинуло свое зимнее убежище, Ушаков встретил Нанехак возле их домика.

— Как живется в доме, Нана?

— Заходи, умилык, увидишь.

Что-то в ее голосе насторожило Ушакова, и он последовал вслед за ней.

Уже в холодной, собачьей, части дома он обнаружил нечто новое: вместо деревянной стены, на которой при новоселье красовалась дверь с медной начищенной ручкой, подаренная Таяном, висел меховой полог, отделяющий жилое, теплое помещение от холодного. Он ниспадал на бревно-изголовье.

— Так лучше? — спросил Ушаков, показывая на полог.

Нанехак молча кивнула.

— А можно посмотреть внутри?

Нанехак подняла меховую занавесь, и Ушаков с привычной ловкостью вполз во внутреннее помещение. Приглядевшись, увидел на прежнем месте аккуратно застланную одеялом кровать, подушки, одетые в цветные наволочки. Рядом стояла постелька Георгия.

Однако в углу, там, где виднелся погасший жирник, Ушаков заметил ворох оленьих шкур.

— Вы на них спите?

— Спим, — виновато вздохнула Нанехак. — Так лучше.

Но не это опечалило Ушакова, а то, что в комнате было холодно и кое-где в углах даже белел иней. Он приложил руку к кирпичной стенке печи — она была ледяная.

— А почему печку не топите?

— Трудно, — тихо ответила Нанехак. — Однажды так натопили, что не задохнулись едва. Хорошо, что я проснулась и выволокла малыша и Апара.

— Угорели, что ли? — встревоженно спросил Ушаков.

— Да. Доктор Савенко объяснил, что так случилось потому, что мы вовремя не закрыли трубу. Он еще сказал, что так можно было и вовсе помереть. С тех пор и боимся топить. Лучше жить в холоде, чем умереть в жаре.

Последние слова Нанехак произнесла с невеселой усмешкой.

— Нет, Нана, так жить не годится! — строго сказал Ушаков.

Он чувствовал себя виноватым. Ведь эти люди переселились в непривычный для них деревянный дом отчасти и потому, что хотели показать, что они на его стороне, что верят в ту прекрасную жизнь, о которой он так много им говорил. Ведь пока никакого реального подтверждения его обещаниям не было. Два лета минуло — а пароход не пришел, и даже самолеты теперь казались приснившимися. О них напоминала лишь пачка читаных-перечитаных газет «Правда».

— Печку надо топить, — уже мягче сказал Ушаков и обещал: — Я сам этим делом займусь. Я не хочу, чтобы Георгий мерз в новом доме.

В тот же день он собственноручно затопил печку, заставил Нанехак приготовить ужин на плите, а не на жирнике. Вернувшийся с моря Апар удивился, увидев у них умилыка.

— Почему ты не сказал мне, что у тебя в доме холодно? — строго спросил его Ушаков.

— Стеснялся, — ответил Апар.

— Как это — стеснялся?

— Наверное, на самом деле топить печку не такое уж хитрое искусство, — виновато сознался Апар, — и всякий русский с этим легко справляется. А у меня не получалось…

— И у меня не вышло, — сказала Нанехак. Несколько дней Ушаков приходил в дом Апара и топил печку, показывая и объясняя хозяевам, как это надо делать. Вскоре стали наведываться и любопытствующие соседи, и само собой получилось так, что к тому времени, когда Ушаков затапливал печку, в комнате было уже полно народу. Нанехак обносила всех чаем, угощала свежим нерпичьим мясом.

— А если опять парохода не будет? — как-то спросил Кивьяна, и в голосе его Ушаков уловил почти вызов.

— Пароход будет! — уверенно ответил он. — Обязательно будет! — и пристально посмотрел на эскимоса.

Кивьяна смутился, но все же сказал:

— Ведь парохода не было и в прошлое лето…

— В прошлое лето его и не должно было быть!

— Однако ты ждал, — напомнил Кивьяна.

Это верно. Ушаков ждал парохода. Почему-то думалось, что он будет… Раз были самолеты, раз к острому подходила американская шхуна, почему бы не прийти и советскому пароходу? Тем более что ледовая обстановка была благоприятной.

— А может, те, кто тебя послал, забыли? — осторожно спросил Кивьяна. — Или же думают, что ты погиб, замерз? Сам же говорил: американцы или, как их там… канадцы… которые тут до нас жили, все померли, осталась одна эскимоска…

— Меня не могут забыть, — стараясь говорить спокойно, ответил Ушаков. — Советская власть своих людей не забывает и не бросает в беде. Среди канадцев была всего лишь одна эскимоска, а вас вон сколько!

Правда, после такого разговора в душе Ушакова родилось сомнение: а вдруг и в самом деле случится так, что и в эту навигацию парохода не будет?

Продовольственные запасы уже заметно истощились. Патроны приходилось выдавать уже не с такой щедростью, как вначале. Куча угля, выгруженная со «Ставрополя», едва возвышалась над землей. Если и вправду парохода не будет и в этом году, придется ограничить выдачу продуктов а больше полагаться на охотничью удачу.

В доме Апара стало тепло и уютно. Иней в углах растаял, даже на маленьких оконцах не было больше толстого слоя льда.

Иногда печку затапливали сами Апар или Нанехак, но Ушаков приходил каждый вечер и следил, чтобы труба закрывалась вовремя.

— Пока по раскаленным углям пробегают синие огоньки, закрывать трубу нельзя ни в коем случае, — учил Ушаков.

Маленький Георгий, уже начинавший понемногу говорить, радостно встречал его:

— Умилык! — Он называл Ушакова, как и все остальные.

Как-то вечером Нанехак сама завела разговор о будущем пароходе, о сомнениях, которые ходили среди эскимосов.

— Старцев говорит, что ты нас обманываешь, — смущенно сказала Нанехак, видимо, ей было неприятно, что такие разговоры идут от родственника.

— Старцев? — переспросил Ушаков. В общем-то он не удивился услышанному. Все эти слухи, потаенные разговоры, смущенные переглядывания должны были иметь какой-то определенный источник. — А что он говорит?

— Мне он сказывал, что ты, может быть, и не большевик, а преступник или разбойник, сосланный на всю жизнь на этот далекий остров. Я тогда спросила, почему преступнику дали такой большой запас товаров?

— И что он на это ответил? — полюбопытствовал Ушаков.

— Он сказал, что это твоя пожизненная ссылка… И что ты завлек нас сюда обманом, что никакого парохода не будет, никакой будущей счастливой жизни. Кончатся продукты, истощится зверь, и все мы умрем здесь голодной смертью…