Георгий Яффе - Тихоокеанские румбы

Шеффер сеет в душе Томари семена раздора. Подговаривает его восстать против Камеамеа, принять покровительство России, хотя на это и не уполномочен. Обманутый Томари, заключает с Шеффером четыре конвенции, по которым он обязан возвратить Компании корабль «Беринг» и его груз, за исключением нескольких нужных Томари вещей, за каковые он уплачивает сандальным (то есть сандаловым) деревом: ежегодно доставлять в «русскую Америку» полный корабль сушеного таро.

Все сандальное дерево, произрастающее на Сандвичевых островах, должно поступать в распоряжение Шеффера, и торговля им производится только с Российско-американской компанией.

Русские имеют право учреждать фактории и плантации на всех островах, подвластных Томари.

Согласно третьей конвенции Компания обязуется предоставить Томари корабли, боеприпасы, оружие и людей и, наконец, по четвертой конвенции Баранову, в виде подарка, отдается на острове Вагу три гавани.

Сам Шеффер получает в собственность половину острова Гавайи «с жителями и что есть в земле оного». Правда, остров этот принадлежит не Томари, а Камеамеа и остров этот надо у Камеамеа еще отвоевать, что Шеффер «обязуется» сделать в самое ближайшее время. Для этого он покупает у бостонского капитана Витимора почти новое вооруженное судно «Лэди», за которое платит 200 тысяч рублей ассигнациями, разумеется, не своими, а компанейскими и небольшую шхуну.

…Ясный солнечный день 21 мая 1816 года. В торжественной обстановке Томари принимает покровительство России. Очевидец этого события, служащий Компании, так описывает эту церемонию:

— Король (то есть Томари) сам повез российский флаг с судна на берег, где поднял его на флагшток… Получив одобрение своим действиям от богов и жрецов, Томари, в знак благодарности, построил статуям новую морею, или храм, и принес им в жертву разные плоды, скот и, если не ошибаемся, двух человек…

И далее он же добавляет:

— Король передал еще в ознаменование события в дар Компании на всегдашние времена целую область, содержащую около четырехсот семейств индейцев, которая служить может для построения плантажей, фабрик и т. д.

Итак, русский флаг водружен над Гаваями, и водрузил его не кто иной, как'он, Генрих Шеффер!..

В ожидании помощи от Баранова Шеффер не дремлет, попусту времени не теряет. Закупает два судна. Принимает от Томари в собственность, свою, разумеется, гавань Гана-Рура, на берегу которой в будущем будет воздвигнут город и порт Гонолулу. По этому поводу снова торжество. Вот как оно описано очевидцем:

«Старшины провинции, в которой гавань Ганнарей (то есть Гонолулу), торжественно сдали оную Шефферу с населяющими оную 30-ю семействами. Он осмотрел сию гавань, реку Богмею, озера и все местоположение, заложил на трех возвышенностях крепости, назвав одну Александровскою, другую Елизоветинскою, а третью именем Барклая, а долину Ганнарейскую по желанию короля наименовал по своему имени Шефферовскою, равно и прочие урочища, речки, озера переименовали русскими именами. К строению оных крепостей король давал своих людей…»

Шеффер времени не теряет. Он неутомим, предприимчив и энергичен. Еще бы, закладывается фундамент русских Гаваев и закладывает не кто иной, как он, Генрих Шеффер. Ему и только ему Россия обязана этими островами! Он, только он, Шеффер, дарит России эти благословенные острова! Разумеется, ни Александр I, император Всероссийский, ни Компания не забудут заслуг Шеффера! Правда, ни Россия в лице своего правительства, ни Компания в лице Баранова не уполномачивали Шеффера закрепляться на Гаваях, ни тем более устанавливать над ними русский протекторат, не говоря уже о том, что Шефферу не разрешалось вмешиваться во внутренние дела на островах и тем более восстанавливать кого-либо из местных вождей против Камеамеа, кстати, пользовавшегося большим уважением в России, но… А пока в ожидании этих заслуженных им наград не грех и самому позаботиться кое о чем. Как русские говорят: «Бог-то бог, да сам не будь плох!»

Вот Шеффер потихоньку и прибирает к своим рукам и «плантажи» и людишек на оных плантажах, и сандальное дерево, оно ох как ценится в Кантоне!

Пока Шеффер действует на Гаваях, его посланец добирается до Ново-Архангельска. Получив реляции Шеффера, Баранов доносит правлению Компании об успехах Шеффера, то есть о плантациях и о рабочих руках на них и о прочем. Не мешкая, снаряжает два корабля, «Кадьяк» и «Предприятие», на которых Шефферу направляется максимум того, что Баранов может ему послать, в том числе сто человек алеутов и небольшое число русских во главе с известным первопроходцем и исследователем Колумбии приказчиком Тимофеем Таракановым. Но в эту бочку меда Баранов все же кладет и ложку дегтя: утвердить не предусмотренную его инструкциями покупку двух кораблей за счет Компании он, Баранов, помимо Правления не может. Пишет он Шефферу и о том, чтобы уважаемый Егор Иванович не уклонялся от инструкций, данных ему в Ново-Архангельске. Действовать осмотрительно, дружелюбно, не возбуждать подозрений, а тем паче вражды! Не восстанавливать Камеамеа против русских!..

По приходе на Гаваи обоих посланных Барановым судов Тараканов явился к Шефферу. Так встретились два представителя Баранова: Шеффер и Тараканов. Один из них, Шеффер, впервые на Гаваях, неопытный в делах дипломатических, не знающий и не понимающий реальной обстановки на островах, не разбирающийся в интригах иностранцев, американцев и англичан, тесной толпой окружавших Камеамеа I, к тому же самовольно расширивший рамки тех полномочий, которые ему были даны Барановым, не имеющий поддержки и со стороны русского правительства и не могущий на такую поддержку рассчитывать. Правда, его методы и цели не выходили за рамки обычаев и даже правовых норм того времени. А обычаи и нормы были тогда таковы: первооткрыватель имел право поднять флаг своей страны над новооткрытыми землями и объявить их собственностью своей страны. Силою оружия можно было подчинить себе целые страны, тем более «дикие», а к ним можно было отнести и этот архипелаг! Вся история испанских, английских, французских, голландских и иных мореплаваний — полное подтверждение этой практики. Шеффер — сын своей эпохи, — эпохи колониальных захватов. Вот и он, Шеффер, подобно Пизарро, или Кортесу, преподносит России этот великолепный архипелаг! Не может быть, чтобы Россия отказалась от такого подарка, — это не в духе времени!..

Второй представитель Баранова — Тимофей Тараканов — человек иного склада. На Гаваях он уже не впервые. Хорошо зная нужды «русской Америки», в которой он прожил не один десяток лет и которую исходил и изъездил вдоль и поперек, побывавший даже в плену у колошей на реке Колумбии в течении почти полутора лет, он в 1812 году поселяется на Гаваях, где прожил три года, пытаясь развести плантации с помощью прибывших с ним алеутов, а также и гавайцев. За эти три года он сумел хорошо изучить быт и нравы местного населения, войти в обстановку, узнать многих людей, в том числе и самого Камеамеа, от которого, возвратившись в 1815 году в Ново-Архангельск, он и привез Баранову приглашение приехать на Гаваи и, если Баранов пожелает, даже поселиться на постоянное жительство.