Георгий Яффе - Тихоокеанские румбы

Василию Владимировичу Шулейкину и его сотрудникам удалось на основе данных, полученных с помощью экспериментов в штормовом бассейне, которые были подкреплены сложными математическими расчетами, выразить динамику морских ветровых волн в виде четких и довольно простых графиков. С их помощью каждый штурман, зная направление и скорость ветра, может определить, насколько опасны будут поднятые этим ветром волны.

Впрочем, в последнее время наука освободила моряка и от этих вычислений. В штурманских рубках больших судов рядом с кнопочным штурвалом и радиопеленгатором занял свое место факсимильный аппарат «Ладога». Четыре раза в сутки он принимает весьма необычную передачу. Как только штурман сообщает в родной порт свои координаты, на экране «Ладоги» появляется карта той части океана, где находится судно. Тонкой цепочкой бежит среди параллелей и меридианов наиболее безопасный в данный момент курс корабля. Это так называемые рекомендованные курсы — воплощение всего нового, что дает сегодня капитанам наука о морских ветровых волнах.

Одним из самых нелепых плаваний в истории мореходства было путешествие, совершенное в 1513 году испанским конкистадором Понсе де Леоном. В то время Понсе, истративший долгие годы на продвижение по службе, занимал высокий пост губернатора острова Ямайки. Он был богат, обладал немалой властью, но все это не приносило счастья. Жизнь отравлялась старостью и пришедшими с нею болезнями. А совсем неподалеку от Ямайки находился, по словам индейцев, остров Бимини, где бил источник вечной молодости. Понсе собрал из стариков и калек команды двух кораблей и отправился на поиски Бимини. Источник, конечно, обнаружен не был, но комичное плавание Понсе привело к двум значительным географическим открытиям. Первое из них — открытие полуострова Флориды. Понсе принял ее за легендарный остров и долго плыл вдоль ее побережья, погружая свое дряблое тело во все попадавшиеся по пути источники.

Второе открытие было совершено, когда губернатор, окончательно потерявший надежду стать молодым, в компании своих убогих матросов двинулся обратно на Ямайку и дошел до южной оконечности цветущей земли. Здесь на его голову обрушилась новая беда. В прекрасную погоду флотилия стояла на якорях наподалеку от берега. Был полный штиль, ничего не предвещало неприятностей. Вдруг какая-то непонятная сила сорвала с якоря один из кораблей и с бешеной скоростью потащила его в открытый океан. По флотилии объявили аврал. Стройные суда поспешили вслед удаляющемуся кораблю. Соединиться с ним удалось лишь через несколько часов. И только когда улеглись страхи, когда стало ясно, что бог не будет дальше преследовать и без того разочарованных старцев, спутники Понсе заметили, что они плывут по удивительной воде темно-синего цвета. Она резко отличалась от зелено-голубоватой океанской.

Старший штурман флотилии Антон Аламинос проследил за направлением странной реки. Темный поток подходил к Флориде с запада и у юго-восточной оконечности полуострова круто поворачивал на север. Размышляя над дальнейшим движением «реки в жидких берегах», опытный штурман, известный своим мореходным искусством по всей Испании, справедливо заметил, что судам, которые возвращаются из Вест-Индии к родным берегам, стоит двигаться часть пути в попутных струях могучего потока.

Так было открыто одно из крупнейших течений Атлантики и всего Мирового океана. Позднее оно получило имя Гольфстрим, что в переводе на русский означает «река залива». Этот поток и вправду, подобно великой реке, вырывается из Мексиканского залива через Флориуский пролив. Он наискось пересекает Атлантику и добирается до побережья Норвегии. Каждую секунду Гольфстрим выносит в океан 30 миллионов кубических километров воды. Это более чем в 20 раз превышает секундный расход всех рек земного шара!..

Над причинами происхождения Гольфстрима ученые ломали голову на протяжении трех веков. Монах Афанасий Кирхер в середине XVII столетия вполне серьезно утверждал, что мощные потоки воды где-то в океане вытекают из подземных жерл, а в других местах в такие же жерла уходят, проносясь через центр земли.

Генеральный почтмейстер британских колоний в Америке Вениамин Франклин, человек деловой и серьезный, в начале XVIII века заметил, что Гольфстрим нарушает расписание его пакет-ботов. Из-за этого течения на путь в Америку капитаны тратили значительно больше времени, чем на обратную дорогу.

Мистер Франклин, желая лучше изучить врага королевских почт, обратился к знаменитому китобою Фольджеру из воспетого позднее Германом Мелвиллом Нантикета. Он предложил капитану, который ходил на промысел китов к берегам Гренландии и потому лучше других моряков знал Северную Атлантику, составить карту коварного течения. Когда карта была получена, Генеральный почтмейстер написал ученый труд, в котором доказывал, что Гольфстрим рождают пассатные ветры.

Эти ветры нагоняют огромные массы воды в Мексиканский залив. Оттого уровень здесь выше, чем в океане. И избыток воды, словно с горки, устремляется из залива в Атлантику.

Ученым, которые развивали этот взгляд, пришлось в начале XIX века скрестить шпаги в научном споре с директором Парижской обсерватории мэтром Франсуа Домиником Араго. Известный французский физик подсчитал, что разница в уровнях Мексиканского залива и океана весьма невелика — четверть метра на расстоянии двухсот километров. Он утверждал — такой незначительный наклон не может породить гигантского течения. По его мнению, причина возникновения Гольфстрима — разница в плотности воды. В тропиках из-за сильного испарения вода поверхности океана всегда имеет большую плотность, чем в высоких широтах. Однако лишь ничтожная часть «тяжелой воды» может погрузиться в глубины. Этому мешают нижние — также плотные — слои океанской толщи. И потому воды тропиков стремятся «стечь к полюсам».

Со временем оказалось, что оба, казалось бы, исключающие друг друга взгляды одинаково верны: Гольфстрим возникает по этим двум причинам.

К середине XIX века ученым удалось установить, что именно под действием ветра и порожденной им разницы в уровнях различных частей океана, а также из-за неодинаковой плотности воды в тропических и умеренных широтах возникают все течения Мирового океана. И потому принято было считать, что течения для науки — тема исчерпанная. Но к счастью для развития познания, в любые времена находились люди, которые не слишком доверяли общепринятым мнениям. К их числу относился и офицер Российского военного флота Степан Осипович Макаров.

В войне с турками 1877–1878 годов Макаров прославился своими изобретениями минных катеров и особого вида торпед. Когда война была выиграна, Макаров, сделавший блестящую карьеру и получивший высокий чин капитана второго ранга, был назначен командиром брандвахтенного судна «Тамань». Новая служба оказалась совсем не обременительной. Корабль, предоставленный в распоряжение русского посланника в Константинополе, стоял на мертвом якоре посреди пролива Босфор. От командира требовалось лишь время от времени появляться на балах и своим видом напоминать бывшему противнику о грозной мощи русского флота. Казалось бы, для молодого офицера наступило, наконец, время пожить вольно и красиво, взять реванш за бедную юность и суровые военные годы.