Жак-Ив Кусто - Чтобы не было в море тайн

Нас удивило поведение этой акулы, уж очень оно было непохоже на то, к чему мы привыкли. Я ни разу не видел, чтобы акула тотчас повторно атаковала цель, по которой только что промахнулась. К тому же ей как-никак достался сильный удар камерой. И мне снова вспомнились слова моего отца в книге «В мире безмолвия»: «... чем ближе мы знакомимся с акулами, тем меньше знаем о них... никогда нельзя предугадать заранее, как поведет себя акула».

Эксперимент продолжался несколько дней, и хотя первые результаты показались нам очень многообещающими, пришлось все-таки его прервать. Радиограмма из Парижа сообщила, что прибывает новый врач и еще два члена команды, поэтому мы вынуждены были сняться с якоря и взять курс на порт Массава на берегу Эритреи.

Подводя итоги, следует сказать, что в конце опыта акулы регулярно подходили за кормом к мишени с горизонтальными полосами. За все время я ни разу не видел, чтобы акула касалась вертикальной мишени. Если сравнить эти итоги с результатами прежних экспериментов доктора Юджини Кларк, похоже, что акулы на воле – во всяком случае Саrharhinus albimarginatus – обучаются быстрее, чем их сородичи в неволе.

Филипп Кусто продолжает:

Океан разведан человеком на смехотворно маленькую глубину, мы только-только пересекли магический рубеж. Пленники воздуха, мы прикованы к поверхности моря и можем лишь ненадолго прорваться в его толщу. Марсель, Мессина, Порт-Саид, Массава, Мальдивские острова, Диего-Суарес, Дар-эс-Салам, Джибути, мыс Доброй Надежды, Гваделупа, Нассау, Панама, Кальяо, Седрос – где только мы не побывали. Словно сказочный великан с чудовищным аппетитом, мы не успеваем даже, как говорится, оценить вкус наших открытий. Слишком много впечатлений поражало наш взор, ошеломляло душу. Остались одни лишь воспоминания, трепетные и зыбкие, как мираж, неопределенные, как сон. Странная вещь знание – руками его не пощупаешь, но завтра я применю все, что постиг, применю, как делаю это каждый день, инстинктивно, не отдавая себе в этом отчета. Так что же мне известно об акуле? Несравненная красота изящного силуэта... Ощущение затаенной угрозы... Упоение битвой, которой управляют неведомые мне законы... А что еще? Я ничего не узнал о себе: страх нельзя измерить, а действие безотчетно.

И все-таки через год с лишним после моей последней встречи с акулой новый случай еще раз показал мне, что опыт – вещь стойкая и полезная. В конце марта 1969 года «Калипсо» стояла на якоре у западного берега Калифорнийского залива. Тихая, прозрачная вода, глубина – почти пятьдесят метров, ночь. Позади был напряженный день: мы снимали серых китов, даже прыгали с наших катеров прямо на белесые от морской пены спины. Утомленный обилием впечатлений, я спал как убитый.

Часов около одиннадцати вахтенный офицер, наш штурман Бернар Шовеллен, разбудил меня и сказал, что судно окружили миллионы кальмаров. Казалось, со всех сторон лежит снег; свет судовых огней падал на живой ковер; беспорядочные на первый взгляд движения животных рождали сложный узор ряби, от которой в воздухе стоял шелест, как от листьев на ветру. Вода многократно отражала каждую из льнущих друг к другу особей, и эта масса колыхалась туда и обратно, словно некая исполинская гидра, переливаясь всеми цветами радуги. Как будто «Калипсо» вмерзла в ожившую льдину. Но в толще этой льдины стремительно метались в разные стороны темные силуэты, оставляя за собой борозды, напоминающие трещины в теле горы.

Этот рисунок смерти в живом сиянии вокруг судна чертили десятка полтора синих акул разной величины; распахнув пасть, они пронизывали толщу кальмаров. Набьют рот, остановятся, чтобы судорожным движением всего тела протолкнуть через глотку густое желе, и плывут дальше, спеша воспользоваться неслыханным угощением.

В этой живописной и жестокой ночной сцене было что-то от сокровенного ритуала. Мы чувствовали себя чужаками, которые ненароком оказались причастными к великой тайне, недосягаемой для их разума. Мы молча стояли на мостике «Калипсо», боясь единым словом нарушить очарование величественного зрелища.

Но оцепенение не могло длиться вечно. И вот уже мы готовим камеры, налаживаем подводные светильники. Как назло, наиболее опытные аквалангисты на борту были простужены, поэтому было решено, что я пойду под воду вместе с Бернаром Шовелленом и Жаком Делькутером. Они возьмут прожектора, чтобы освещать сцены, которые я рассчитывал снять. Бернар участвовал в нашей «акульей» экспедиции, но его еще нельзя было считать опытным подводным пловцом, а Жак и вовсе присоединился к нам совсем недавно, по сути дела это была его первая экспедиция. Бернар несколько раз погружался среди акул в Красном море, но только днем; Жак, хотя мы с ним дружили уже пятнадцать лет, лишь теперь окончил курсы аквалангистов.

В этой холодной мерцающей каше даже самый опытный аквалангист мог ожидать любых сюрпризов от акул, тем не менее мои товарищи облачились в подводное снаряжение молча, не выказывая никаких чувств. И вот, как всегда, подводники неуклюже шествуют через палубу. На минуту-другую мы уподобились ковыляющим по суше уткам.

Вода приняла меня в свои объятия, и я ощутил дрожь во всем теле; сквозь резиновую оболочку мою кожу обожгло холодом, от которого у меня на миг перехватило дыхание. Бернар, а за ним и Жак последовали за мной. Верно ли я поступил, взяв их с собой на такую встречу? Глядя на акул, плавающих туда-сюда через густое облако кальмаров, я ощутил тревогу. Но тут внезапно как бы включился инстинкт, проснулась память, и что-то сказало мне: 157 акулы не нападут, во всяком случае нападут не сразу. Совсем как во время наших погружений в Красном море год назад, я не столько умом, сколько чутьем уловил окружающую нас атмосферу. Акулы поглощены охотой на кальмаров. Они сейчас, как говорится, настроены лишь на одно. Только реакция на вкус, вид, прикосновение кальмаров может заставить сомкнуться эти грозные челюсти. Это уже не стая волков, выслеживающая добычу. Цель достигнута, кóрма много, он дается легко, и акулам больше ничего не нужно.

Мы вошли в зону, освещенную прожекторами корабля, и нам стал понятен смысл такого чудовищного скопления кальмаров. У них была брачная пора. Пары медленно плавали вместе «лицом» друг к другу, по прозрачным телам пробегало мерцающее свечение, щупальца свивались в многократном объятии. Иногда за одного кальмара цеплялись двое-трое других, как утопающие за плот. Отдельные, более прыткие экземпляры метались во все стороны между группами, ловя щупальцами наши маски и руки, камеры и светильники. Кальмары сбились так плотно, что видимость ограничивалась каким-нибудь полуметром, и мы то и дело встречались с акулами нос к носу. Натолкнувшись нечаянно на кого-нибудь из нас, акула тотчас сворачивала в сторону, не переставая пожирать головоногих, которыми кишело море.