Рафаэль Сабатини - Одиссея капитана Блада. Хроника капитана Блада.

У Моргана осталось четыреста человек. С ними он высадился около Порто-Белло и внезапным нападением взял форт, защищавший город. Пленников Морган приказал загнать в одно из помещений и взорвал его. Устрашенные этой жестокостью, жители не помышляли более о сопротивлении. Но часть гарнизона заперлась во втором форте, и пираты оказались под огнем испанских пушек. Многим из них казалось, что дело проиграно и лучше поскорее убраться из города хотя бы и с небольшой добычей. Но не так решил Генри Морган.

В Порто-Белло пираты захватили и ограбили монастырь. Морган приказал согнать монахинь и срочно изготовить дюжину приставных лестниц с такими широкими перекладинами, чтобы по ним в один ряд могли взбираться три или четыре человека. Подгоняемые пиратами, монахини потащили лестницы к стенам крепости. Морган предполагал, что испанцы не станут стрелять по своим, по женщинам, по монахиням. Испанский комендант открыл огонь. Сколько было убито женщин, мы не знаем, но лестницы были доставлены к стенам, и пираты, дерзкие и беспощадные, мигом взобрались по ним, забросали испанцев глиняными горшками с порохом и перебили почти всех.

Пятнадцать дней продолжалась оргия грабежей и насилий. Пираты пытали жителей на дыбе, дознаваясь, где они закопали свои сокровища. Немало людей погибло под пытками.

Морган вернулся на Ямайку с огромной добычей. В Англии с удивлением говорили о его успехах: «Такого не бывало со времен самого сэра Фрэнсиса Дрейка!»

В 1669 году Морган, располагая восемью судами и командой в пятьсот человек, решает напасть на испанский город Маракайбо (теперь в Венесуэле). В бухту Маракайбо с моря ведет узкий пролив, на берегу которого стоял испанский форт. Пираты разоружили форт, захватили города Маракайбо и Гибралтар. И здесь сцены грабежей, издевательств над населением и пьяного буйства продолжались в течение нескольких недель. Снова пытали жителей, ища сокровища.

Неожиданно пираты узнали, что испанская эскадра заперла выход из залива, а форт вновь вооружен тяжелыми орудиями. Флагманский корабль адмирала Алонсо дель Кампо-и-Эспиноса вооружен сорока пушками, два других — тридцатью и двадцатью четырьмя. Самый большой из кораблей Моргана имел всего четырнадцать пушек. Пираты в ловушке!

Морган, чтобы оттянуть время, вступает в переговоры с Эспиносой, а пираты между тем готовят брандер. Наконец флотилия Моргана решительно направляется к выходу из залива. Брандер поджигают и сцепляют с испанским флагманом, и вскоре оба испанских корабля превращаются в гигантский плавучий костер. Дон Алонсо едва успевает спастись. Второй корабль пираты захватывают на абордаж, а команда третьего, считая, что битва проиграна, сама сжигает свое судно. Победа одержана, но выйти из залива пираты не могут: орудия испанского форта в щепы разнесут их суда.

Тогда Морган делает вид, что намерен атаковать форт с суши. Испанцы видят, как лодки пиратов перевозят людей на берег и возвращаются пустыми на корабли. Испанцы перетаскивают пушки и направляют их в сторону суши. Фарс удался: когда лодки возвращались с берега, пираты лежали в них замаскированными, ни один не остался на берегу. Ночью с отливом флотилия Моргана тихо выходит из залива.

Морган был возведен королем Англии Карлом II в рыцари и назначен вице-губернатором Ямайки. Несколько лет он управлял островом и расправлялся с непокорными пиратами, повесив кое-кого из «береговой братии» в мангровых зарослях у Порт-Ройяла. Он умер в 1688 году.

Сходство между приключениями капитана Блада и некоторыми событиями из жизни Генри Моргана бросается в глаза. Но капитан Блад — не Генри Морган, и Сабатини не раз подчеркивает это. Вспомните, например, диалог между Бладом и испанским вице-губернатором в Маракайбо. Блад переходит к угрозам: «С горящими фитилями между пальцами вы станете более разговорчивыми!» Губернатор возражает: «Так делал Морган, но так не может поступить капитан Блад»

Да, капитан Блад так не поступал. Блад — человек, готовый пойти на смертельный риск во имя высокого представления о чести, ради помощи товарищам или для того, чтобы спасти невинно страдающих, терпящих беду. Блад с гневом говорит о «соблазне золота» — движущей силе всех этих морских экспедиций, захватов, набегов, — о соблазне, «столь же могущественном для пиратов, как и для более высокопоставленных негодяев».

В рассказах о капитане Бладе грабителями, насильниками, убийцами мирных людей выступают испанцы. Мы узнаем о «зверствах испанской солдатни», «о чудовищных нападениях, коими так прославились испанцы». «Никакие пираты на свете не могли бы состязаться с ними в грубости и жестокости», — думает капитан Блад.

Рассказывая об этом, Сабатини ни на шаг не отступает от исторической правды. Он упоминает и известные из истории факты, относящиеся к деятельности Генри Моргана. Но об этих фактах говорится вскользь, а капитан Блад, «рыцарь до идиотизма», все время перед глазами читателей. Рыцарственный облик Блада невольно отодвигает в тень подлинные дела английских флибустьеров. Если читатель недостаточно знаком с историей борьбы держав за Америку и острова Карибского моря, то при чтении романов и рассказов о капитане Бладе у него может сложиться не совсем верное представление о флибустьерах, выбивавших испанцев с Антильских островов. Отчасти это объясняется взглядами самого английского писателя. Без достаточных на то оснований Сабатини был убежден, что «даже самые гнусные дела Моргана бледнели перед жестокостью кастильских насильников».

Познакомившись с делами английских флибустьеров на примере сэра Генри Моргана, вы можете сделать справедливый вывод, что испанцы и англичане, колонизаторы и пираты, в конечном счете стоили друг друга. И это нисколько не отнимает мужества и благородства у капитана Блада, который остается литературным героем, вызывающим наши симпатии, и не претендует на то, чтобы служить исторически точным портретом английского флибустьера XVII столетия.

Столетия продолжалась борьба Англии и Испании и других держав за владычество на морях, за колонии. Было время, когда Филипп II и его «Великая Армада» угрожали самому существованию островного королевства. Английские пираты и мореплаватели, вроде Фрэнсиса Дрейка, — их прозвали «морскими собаками» — защищали тогда независимость своей страны. Испанцам немало досталось от их острых зубов. В Англии на них смотрели как на героев. В XVII веке положение изменилось. Феодальная Испания клонилась к упадку, капиталистическая Англия набирала силу. Английские флибустьеры набросились на испанские колонии. Испания упрямо отстаивала награбленное и завоеванное. Это была схватка колонизаторов, схватка хищников. Но традиция рассматривать флибустьеров в ореоле героизма сохранялась в Англии долго. Следы ее заметны и в произведениях Сабатини.