Ричард Вудмен - Королевский куттер

Но сработает ли эта военная хитрость?

У правой скулы «Кестрела», лежавшего в дрейфе в бурливых водах пролива Шульпен-Гат, близ Кийкдуина, взметнулся фонтан воды.

— Сегодня они подтянули конную артиллерию, мистер Дринкуотер, — проговорил майор Браун, шевеля одними уголками губ. Оба наблюдали за берегом через подзорные трубы.

Дринкуотер видел группу офицеров, рассматривающих, в свой черед, куттер. Один сошел с коня и опустился на колено, опустив мощную трубу на угодливо подставленное плечо ординарца.

— Вон тот, в коричневом мундире, знаете, кто он?

Натаниэль перевел объектив и увидел человека в темно-коричневом сюртуке, но не обнаружил в нем никаких знакомых черт.

— Нет, сэр.

— Это, — продолжил с нажимом майор, — Вулф Тоун.

Дринкуотер посмотрел снова. Не было ничего примечательного в облике человека, предавшего свою страну. Куттер приблизился к берегу и Дринкуотер отдал приказ взять на румб мористее.

— В таком случае, поприветствуем его салютом.

— Да… Нет, постойте! Посмотрите, кто стоит рядом с Тоуном!

В голосе Брауна чувствовалось возбуждение, и Натаниэль, прильнув к окуляру, разглядел высокого мужчину, вышедшего из-за лошади. Даже с такого расстояния Дринкуотер безошибочно определил, что это Сантона, Сантона во всем великолепии синего с золотом морского мундира. И Натаниэлю, через четверть мили бурунов и омытых морем песков показалось, что Сантона смотрит на него в ответ. Молодой моряк опустил трубу и поглядел на Брауна.

— Сантона.

Браун кивнул.

— Вы правы, мистер Дринкуотер. Ну а теперь, как обычно.

Дринкуотер взмахнул и заметил, как Трэвеллер отпрыгнул от орудия на баке. Четырехфунтовка рявкнула, матросы радостно завопили, видя как ядро срикошетило по направлению к офицерам. Лошади в испуге подались назад, одна заржала от боли в перебитых ногах.

— Стоять к повороту! Фордевинд! Берегите голову, майор! — последнее было обращено к Брауну, который стоял навытяжку у орудия № 11, следя за результатом падения ядра. — Переложить руль! Перенести грота-шкот! Внимание всем! Внимание!

«Кестрел» отвернул от берега, когда полевая пушка выстрелила снова. Ядро проломило фальшборт на корме, пролетев между двумя рулевыми. Поток воздуха бросил обоих на палубу, и Дринкуотер одним скачком подлетел к румпелю. Куттер стоял кормой к берегу и раскачивался на волнах под аккомпанемент хлопающих парусов и щелкающих снастей. Повинуясь команде Натаниэля, матросы налегли на большой двойной шкив, шкоты натянулись и «Кестрел» выправился на курсе, уходя от Шульпен-Гат к Хаакгрондену, где ожидал доклада Дункан.

Когда Дринкуотер поднялся на борт «Венерэбла», адмирал расхаживал по квартердеку. Молодой человек отрапортовал Дункану. Тот кивнул и спросил:

— Как там лейтенант Гриффитс?

— Хирург просидел рядом с ним всю ночь, сэр, — покачал головой Натаниэль. — Явных улучшений нет. Так плохо ему на моей памяти еще не было, сэр.

Дункан кивнул.

— Он по-прежнему отказывается взять отпуск?

— Да, сэр.

— Ну хорошо, мистер Дринкуотер. Возвращайтесь на свою позицию.

Двусмысленное положение адмирала без кораблей, в котором очутился Дункан, вынуждало его вести себя соответственно. Ему не хотелось переводить офицеров или разрушать деликатные взаимосвязи, скрепляющие до обидного крошечную эскадру. Гриффитс, которого он знал, ручался за профессиональные качества штурмана «Кестрела». Сам адмирал, весьма не плохо разбиравшийся в людях, тоже составил благоприятное мнение о способностях Дринкуотера.

Когда неделя восточных ветров подошла к концу и период наивысшей опасности миновал, Дункан получил подкрепления. Прибыл сэр Роджер Кертис с несколькими кораблями из Флота Канала. «Глэттон», бывший «индиец», вооруженный одними карронадами, взбунтовался и ушел в Даунс, где и торчал некоторое время. Потом команда одумалась и вернула судно на позиции. Подоспели еще несколько кораблей, включая русскую эскадру адмирала Ханыкова. [29] Петр Иванович Ханыков (1745–1813) — русский флотоводец, адмирал. Потом, к концу июня, мятеж в Норе завершился, и Дункан получил свои корабли обратно. Доведенная до прежней силы эскадра Северного моря удерживала блокаду в ходе следующего периода восточных ветров в начале июля.

«Кестрел» нес ежедневную патрульную службу, пока его капитан обливался потом в своей койке, а Эпплби неотлучно находился при нем. Сантона они больше не видели, а голландцы не спешили выходить в море. Такой оборот событий все сильнее раздражал майора Брауна. Сантона опустошил свой колчан: мятеж в Норе заглох, и французский капитан остался с носом, как и в случае с «Каллоденом». Теперь же Сантона — если он еще под Текселем, — не смог убедить де Винтера перейти к действиям.

— Человек действия, мистер Дринкуотер, не способен долго сидеть на заднице. Эта ваша морская блокада — дело чертовски нудное.

Отхлебнув кофе, Натаниэль улыбнулся.

— Сомневаюсь, что вы придерживались бы этого мнения, сэр, находись корабли на вашем попечении. Для нас это трудное дело, требующее постоянного напряжения.

— О, не сомневаюсь, — бросил Браун. — Однако у меня такое предчувствие, что де Винтер не тронется с места. Когда мы в следующий раз пойдем к адмиралу с рапортом, я переберусь на флагман и с первой оказией вернусь в Ярмут. Нет, мистер Дринкуотер, тут фитиль уже погашен.

— Отлично, сэр, — ответил Дринкуотер, поднимаясь из-за стола и надевая шляпу. — Но возможно, на это уйдет несколько больше времени, чем вы рассчитывали.

Браун смотрел вслед юноше и думал, стоит ли приписать последние слова Натаниэля дерзости или за ними кроется нечто большее. Безусловно, Дринкуотер выказал явно недостаточное уважение к майору королевской тайной службы, но ведь он не дурак, совсем не дурак. Браун припомнил обед в «Фонтане» и непреклонную убежденность Дринкуотера в том, что обнаруженные на борту «Ситуайенн Жанин» мундиры, карты и деньги оказались там неспроста. Еще ему вспомнилось, что он сам он не был откровенен насчет того, что выяснил в Танбридж-Уэллс.

Говоря по правде, он ничего и не нашел, о чем и доложил лорду Дангарту. Но там где спал волк, остается примятая трава. Этой мудрости научили его ирокезы, и майор не сомневался, что Сантона частенько отлеживался в Танбридже, причем не без комфорта. Стремление обрести отдохновение в объятьях красавицы было типично галльской чертой, и даже если Сантона не сам убедил Ортанс покинуть Францию, он быстро обратил подвернувшееся обстоятельство в свою пользу.

Но Браун не мог выложить офицерам «Кестрела» все так же откровенно, как Дангарту. Ловушка была расставлена, и пока Сантона не попал в нее, охотник должен был сидеть тихо. Этому он тоже научился у раскрашенных воинов Шести наций. Подозревал ли подобное Дангарт, когда приказал установить наблюдение за домом овдовевшей графини, не так существенно. Сантона улизнул от Брауна так же, как тот улизнул от Сантоны в Париже.