Фарли Моуэт - Змеиное Кольцо

В камбузе кок потел над ужином. Кто-то из моряков сказал ему, что стоит поторопиться, и кок старался изо всех сил. Он не любил готовить во время сильной качки.

Боцман и второй помощник работали на палубе с двумя командами палубных матросов. Проверялся каждый узел. Первый помощник уже проверил крышки всех люков, взял фонарь и спустился вниз для последней проверки безобидно выглядевшего балласта. Когда корабль поднимался и опускался, проходя по валам океанской зыби, от его движения могли ожить тоненькие струйки песка или чуть сместиться галька.

На ужин моряки «Лейчестера» не потратили много времени. Они дружно проглотили пищу и вернулись к своим делам. Что бы не случилось этой ночью, они как и их корабль, были готовы ко всему.

В 19.30 полоса урагана, изогнувшаяся к этому времени почти через всю южную часть небосклона, была перекрыта низкой облачностью, которая быстро двигалась с востока на запад. Барометр начал падать куда быстрее, чем ранее, и ветер поднялся до четырех баллов, задувая с востока-северо-востока. Гладкая поверхность моря покрылась волнами, которые быстро вырастали и шли поперек валов океанской зыби.

В 19.45 Лаусон отдал приказ рулевому изменить курс до 94 градусов — почти строго на восток. Корабль повернулся кормой на к Нью-Йорку.

В радиорубке спарки с энергией отчаяния продолжал возиться со своей рацией. Хотя он и не знал в деталях, что происходит, но догадывался, что поломка радиостанции привела корабль в положение, чреватое большими неприятностями. Он полагал, что все это случилось по его вине, и уже в который раз перелистывал руководство аварийному ремонту рации, стремясь найти хитрую поломку.

В 20.00 мир с ужасающей внезапностью потемнел. Тяжелое штормовое облако накатилось на «Лейчестер». Бледный свет неба померк. С облаком пришел и ветер, через четверть часа он достиг семи баллов. Волны уже давно переросли понятие о простой волне, набирая ужасающую скорость и энергию, они вздымались все резче и резче, обрастая белыми барашками на гребнях. Сквозь мрак впереди едва просматривались призрачные отражения света укрытых от шторма фонарей.

На мостике Лаусон разговаривал с первым помощником.

— Такие вот дела, Бейли. Полагаю, мы уже находимся в правом переднем квадрате — скоро войдем далеко в глубь его. Как дела с балластом?

— Лежит плотно, как камень, сэр.

— Держите ветер прямо в правый борт, — скомандовал Лаусон. — Нас будет сносить южнее и южнее с приближением урагана. Не насилуйте судно, но заставьте его двигаться как можно быстрее.

В 21.00 Бейли, который остался на мостике, несмотря на то, что час назад его пришел сменить третий помощник, открыл вахтенный журнал и записал:

«Быстрое ухудшение погоды. Барометр показывает 30,1 и продолжает быстро падать. Ветер восток-юго-восток, силой от 9 до 10 баллов. Крутая встречная волна и тяжелая зыбь с юга. Сильный дождь снижает видимость до 300ярдов. Судно испытывает бортовую и килевую качку и пропускает воду в носовой части. Скорость снизилась до 40 оборотов, делаем в лучшем случае около 5 узлов при курсе 44°. Корабль плохо слушается руля».

В 21.20 на мостике зазвонил телефон. Ответил Бейли.

— Это я, спарки. Сейчас я уже могу передавать сигналы, но по-прежнему ничего не могу принимать, кроме аварийных сигналов. Только поблизости нет никого, кто бы мог меня достать. Но я еще поработаю и…

Бейли прервал его.

— Хорошо, — коротко сказал он, — вряд ли мы услышим теперь что-нибудь полезное для нас. Но дай нам знать сразу же, как только что-нибудь примешь.

— Радист может передавать, — доложил он Лаусону. — Все-таки это уже что-то.

Лаусон ничего не ответил. Он стоял возле рулевого, глядя то в окна рулевой рубки, которые теперь были блестяще-темным и, так как в них хлестал сильный дождь, то — на компас. Картушка компаса хаотически дергалась, рулевой весь взмок, борясь со штурвалом.

Бейли подошел к Лаусону и глянул на компас. В это время судно начало разворачиваться по ветру. Оно ушло с курса на три румба, прежде чем рулевой смог справиться с рулем и начал медленно ставить его на курс. Лицо Лаусона исказилось гримасой.

— Эй, держи руль, парень! — хрипло сказал он.

Но рулевой и так делал все, что мог. Несмотря на его титанические усилия, «Лейчестер» становился все более и более неуправляемым.

Лаусон снял телефонную трубку и позвонил в машинное отделение:

— Это вы, главмех? Судно очень плохо слушается руля. Сбавьте скорость до десяти оборотов.

К 22.30 шторм не давал уже возможности слышать человеческие голоса, даже в рулевой рубке. Анемометр, установленный на открытом мостике, вращался с такой скоростью, что его чашечки превратились в одно сплошное расплывчатое пятно. Шкала датчика скорости в рулевой рубке показывала 90 миль в час, при порывах ветра Достигая 95 миль. Когда Лаусон случайно открыл дверь на левое крыло мостика, завихрения бушующего урагана едва не вырвали ее из рук. Он с трудом пробрался, борясь с ветром, на крыло, пытаясь оценить состояние моря.

Дождь хлестал в лицо, словно стреляя из пистолета. Надетый второпях плащ болтался вокруг тела тряпицей.

Одной рукой закрывая лицо, он ухватился другой за стойку и выглянул в ревущий ад ночи. Отличить воду от воздуха было почти невозможно. Штормовые волны поднимались теперь до головокружительной высоты, но едва они поднимались, их верхушки сдувало в виде полос пены, которые смешивались с почти горизонтальными струями дождя.

Лаусон, задохнувшийся и промокший, через несколько мгновений с трудом вновь пробился в рулевую рубку. Бейли кивком головы показал ему на барометр. За последние два часа давление упало на две десятых дюйма.

Теперь «Лейчестер» оказался глубоко в правом переднем квадрате циклона. По мере приближения к центру вихри постоянно меняли направление, забирая все больше на юг. Рулевой боролся с яростными порывами ветра, ударявшего в правый борт. Но ветер менялся быстрее, чем громоздящиеся вокруг волны успевали изменить свой бег, и корабль все чаще принимал удары бортом. Его движение становилось все более беспорядочным и хаотичным. Вздрагивая и скрипя, судно качалось с бока на бок, с носа на корму и одновременно рыскало, постоянно меняя курс. Люди, находившиеся в каютах, хватались за все, что попадало под руку, чтобы удержаться на месте. Ни у кого не было даже мысли, чтобы выйти наружу — палубы постоянно находились в воде, крупные волны раз за разом обрушивались на них, пенясь вокруг люков и палубных механизмов.

Даже когда руль держали два человека, судно уже больше не могло держаться даже близко к заданному курсу.