Клайв Касслер - Синее золото

И тем более было ему жаль так рано прощаться с ней: мол, есть незавершенные дела, приготовления к поездке... Подбро­сив Франсишку до Траутов, Остин спросил, не хочет ли она встретиться снова, когда он вернется?

— Спасибо, с удовольствием, — ответила доктор Кабрал. — Я задержусь в Вашингтоне. Надеюсь, мы с вами познакомим­ся поближе.

— Ну что ж, тогда до новой встречи.

Улыбнувшись, она легонько поцеловала его в губы.

Это уже будет свидание.

При поддержке Сандекера заполу­чить в свое распоряжение самолет ничего не стоило. Бирюзовая «Сессна» пронеслась над про­сторами страны со скоростью пять сотен миль в час и, до­заправившись в Солт-Лейк-Сити, направилась к Анкориджу. Уже когда над горами Чугач забрезжил розовый рассвет, Остин с Завалой после ночного перелета прибыли на окраи­ну крупнейшего города Аляски. Местные порой называли его Лос-Анкоридж. Спустя несколько минут напарники уже ле­тели к Ному.

Не успел самолет оторваться от взлетно-посадочной поло­сы в Анкоридже, Завала сходил на бортовую кухоньку и сде­лал две чашки кофе. Остин в это время изучал разложенную на складном столике карту. Внимание он сосредоточил на ку­лаке земли, костяшки которого впивались в территорию быв­шего СССР за Беринговым проливом.

Устроившись в кресле напротив Остина, Завала отхлеб­нул кофе и выглянул в иллюминатор на бескрайние просто­ры внизу. Сквозь перистые облака проглядывали темные мас­сивы гор и густой лес по берегам рек.

— Страна у нас большая, — лениво протянул Завала. — Ку­да дальше, после Нома?

Откинувшись на спинку и заложив руки за голову, Курт улыбнулся.

— Есть одна мыслишка.

Завала знал: Остин отнюдь не нагоняет тумана. Просто, по­ка время есть, он осторожно собирает факты — перед тем, как сделать очередной ход. Завала ткнул пальцем вниз.

— Наверное, я тебя не удивлю, сказав, что территория под нами далеко не маленькая?

— Насколько я помню, шесть сотен квадратных миль. Я и не питаю иллюзий по поводу нашего задания. Мы можем до самой пенсии искать эту базу и ничего не найдем. — Остин задумчиво нахмурился. — Потому-то я и отталкиваюсь от из­вестных фактов.

Завала тут же подхватил его мысль.

— Нам известно, что цель бомбардировщика находилась на территории СССР. — Он указал на карте самую северную точ­ку Аляски, на обрубок изрезанной береговой линии — остат­ки древнего перешейка на пути в Евразию. — Какова стати­стическая дальность полета у крыла Нортропа?

— Примерно три тысячи миль на крейсерской скорости в пять сотен миль. Но, скорее всего, объем бака специально для этой миссии слегка увеличили.

— Не забывай про возможность дозаправки в воздухе.

— Я учел ее. Операцию проводили в тайне и потому тех­ники задействовали по минимуму.

Остро заточенным карандашом Остин провел по карте ду­гу от Барроу до дельты Юкона.

Завала тихонько присвистнул.

— Это же крюк в тысячу миль!

— Предстояло покрыть территорию по площади больше, чем некоторые штаты, — признал Остин. — Я прикинул ре­альное положение дел. Наши рыцари плаща и кинжала шиф­ровались по полной программе. Постройка новой базы потре­бовала бы слишком много времени и денег, привлекла бы не­желательное внимание.

Завала щелкнул пальцами.

— В ход пошла уже имеющаяся база!

Остин добавил:

— Во время Второй мировой Аляска буквально ощетини­лась зенитками и аэродромами из-за угрозы нападения япон­цев. Красные точки на карте обозначают расположение каж­дой базы времен Второй мировой.

Завала подумал немного и спросил:

— Что, если нужная нам база — секретная? И ее нет на карте?

— Она была секретной до недавнего времени. — Ткнув ка­рандашом в Ном, Остин обвел красную точку. — Искомое найдем здесь. Хотя, даже при точных расчетах, остается по­лагаться на удачу.

Завала присмотрелся к карте, и уголки его губ изогнулись в фирменной улыбочке.

— Почему ты так уверен, что нам именно сюда? Бомбардировщик мог сняться с любой другой базы.

— Интуиция подсказывает. — Из кармана куртки Остин достал блокнот. На затертой коричневой обложке все еще угадывались слова: «ВВС США», а внизу — имя владельца. Остин передал блокнот Завале. — Дневник Баки Мартина, пи­лота, который повел бомбардировщик в последний рейс.

Завала восхищенно рассмеялся.

— Тебе надо было фокусником стать! Куда эффектнее ты бы вытаскивал кроликов из шляпы.

— Кролик сам прыгнул ко мне на колени. После беседы Сандекера с Леграном шпионы порылись в архивах и отыска­ли вещи Мартина. Должно быть, старый состав ЦРУ в спеш­ке забыл уничтожить инкриминирующие материалы. Эту за­писную книжку Базз нашел в кармане отцовской формы. По­думал, что в ней есть нечто важное, и отдал мне перед нашим отъездом в Вашингтон.

Завала пролистал скручивающиеся страницы.

— Не вижу подробной карты.

— Ну, ты же не думал, что все будет так легко? — Забрав блокнот у Завалы, Остин открыл его на месте, которое отме­тил желтой закладкой-самоклейкой. — Мартин был хорошим солдатом и помнил поговорку: «Болтун — находка для шпи­она». В основном в дневнике он писал, как скучает по жене и сыну, однако кое-что из технической информации сюда про­сочилось. Вот, в первом абзаце:

Моей возлюбленной жене Филлис и сыну Баззу. Может быть, однажды вы прочтете эти записки. У меня в запасе много времени, и по пути в Номер я начал этот дневник. Ес­ли командование узнает о нем, мне несдобровать. Мои замет­ки —еще большая тайна, чем проект «Манхэттен ».Шпики не устают напоминать, что я —простой пилот и не должен задавать вопросов. Но я все чаще ощущаю себя узником. Меня и остальную команду держат под постоянным наблюдением, и дневник, наверное, единственный способ напомнить всем о своей личности. Филлис, ты всегда переживала по поводу мо­его рациона, поэтому знай: кормят нас отменно, дают све­жее мясо и рыбу. Дом из гофрированного железа оказался не приспособлен для морозного Севера, снег скатывается по на­ружным стенкам, металл ни капли не защищает от холода. Днем и ночью мы не выключаем духовку. Лучше б нас посели­ли в иглу. Самолет и то в лучших условиях держат. Хотя че­го я жалуюсь? Мне повезло, детка, я летаю на ЭТОМ! Неве­роятно, самолет такой огромный, а маневрирует как истре­битель. За ним будущее.

Остин закончил читать.

— Дальше Мартин пишет, как тоскует по дому и как рад будет вернуться.

— Жаль, ему не довелось увидеть будущего, о котором он писал. Его не просто в плену держали, но и к смерти приго­ворить успели.

— Мартин — не первый патриот-мученик, погибший во имя того, что верхи назвали всеобщим благом. К несчастью, по­радоваться, каким полезным оказался его дневничок, он то­же не сумеет.