Виктор Губарев - Ямайский флибустьер

В руках испанцев оставался лишь форт Сантьяго-де-ла-Глория, в котором засел губернатор Кастельон с сотней солдат и добровольцев. Морган прислал к нему парламентера — своего толмача и секретаря Джона Пайка.

— Мой адмирал требует от вас безоговорочной капитуляции, — сказал Пайк губернатору. — Если вы откажитесь сделать это, он заставит штурмовать крепость монахов, священников и женщин.

— Передайте вашему адмиралу, что мой долг велит мне сражаться, — ответил дон Хуан. — Пока я жив, крепость не будет сдана.

Парламентер ушел, а защитники форта начали готовиться к отражению очередного штурма.

Убедившись, что испанцы не собираются сдаваться, и не желая оставлять в их руках стратегически важное укрепление, господствующее над гаванью, Морган распорядился доставить к нему знатнейших жителей города, монахов, женщин и детей и прихватить из монастырских и церковных сокровищниц серебро, золото, драгоценные камни и священные сосуды. Одновременно был отдан приказ сколотить штурмовые лестницы, по которым сразу могли бы подниматься по четыре человека в ряд. Когда эти приказы были исполнены, адмирал велел флибустьерам приготовить ручные гранаты и горшки с порохом и ждать сигнала к атаке.

Приблизившись к группе монахов и рыдающих женщин, Морган скользнул по ним холодным взглядом.

— Вам нужно будет взять лестницы, — процедил он сквозь зубы, — и приставить их к крепостной стене. Надеюсь, нам удастся избежать кровопролития — не станет же сеньор Кастельон стрелять в своих!

— Сударь, — взволнованно обратился к Моргану настоятель монастыря св. Франциска падре Игнасио, — я знаю, что вы не принадлежите к римской католической церкви и не можете быть добрым христианином, но все же прошу вас: оставайтесь рыцарем хотя бы по отношению к женщинам! Даруйте им свободу и честь, а мы, Божьи люди, готовы подчиниться любому вашему приказу.

— Нет, святой отец, — скривил губы адмирал флибустьеров. — Пусть бремя рыцарства возьмет на себя ваш губернатор. Ему это легче сделать: ведь он всегда пребывал в лоне римской католической церкви и, в отличие от меня, может быть добрым христианином.

По знаку главаря пираты окружили монахов, священников и женщин и с бранью погнали их к сваленным в кучу штурмовым лестницам.

— Взять лестницы в руки! Бегом и крепостной стене! Бегом!

Подгоняемые ударами, пинками и покалываниями абордажными саблями в спины, монахи и женщины потащили лестницы к подножию форта. Следом за ними двинулось флибустьерское воинство.

Испанские солдаты с искаженными от бессильной ярости лицами смотрели, как мужчины в коричневых и черных рясах и плачущие женщины, спотыкаясь и падая, волокут штурмовые лестницы к стене форта. Еще немного — и лестницы будут приставлены.

— Огонь! — закричал дон Хуан. — Отсекайте ладронов от женщин и монахов!

Стиснув зубы, защитники крепости возобновили стрельбу из пушек, мушкетов и пистолетов. Сквозь грохот выстрелов послышались вопли раненых и мольбы монахов, которые именем Господа и всех святых призывали губернатора прекратить сопротивление и спасти жизнь ни в чем не повинных людей.

Одно из ядер разорвалось возле падре Игнасио. Тело его пронзила жгучая боль. Синее небо, белые облака, зеленая трава под ногами — все вдруг исчезло, и падре с ужасом осознал, что ослеп. Он провел руками по мокрому от крови лицу и, не удержавшись, упал на колени. В этот момент Рок Бразилец, бежавший за ним следом, взмахнул абордажной саблей и одним махом раскроил раненому падре Игнасио голову.

Энрике де Беррео, находившийся среди защитников крепости в составе отряда городской милиции, с пылающим от гнева лицом бросился к дону Хуану.

— Сеньор! — рявкнул он, едва сдерживаясь, чтобы не нагрубить губернатору. — Что вы делаете?! Там же старики, женщины и подростки! Прикажите прекратить огонь! Мы будем драться с ладронами холодным оружием!

— Вон отсюда! — заорал дон Хуан, потрясая окровавленным мечом. — Кто вы такой? Почему вы не на бастионе? Враг уже лезет на стены крепости! Вон!

— Я не могу стрелять в своих!

— В своих? — в глазах сеньора Кастельона вспыхнули огоньки безумия. — А-а! Тогда спуститесь в подвал и убейте тех пленных англичан, которые сидят там уже полгода! Вот ключ, — губернатор поспешно вытащил из кармана камзола связку ключей. — Возьмите!

Энрике отрицательно покачал головой.

— Нет!

— Это приказ!

— Я не палач!

— Вы — негодяй! — дон Хуан взмахнул мечом. — Предатель! Я убью тебя!

Отбив выпад обезумевшего губернатора, Энрике заметил, как первые флибустьеры уже перемахивают через парапет, и, чертыхаясь, устремился туда, где разгорелась рукопашная схватка. Из облака порохового дыма навстречу ему неожиданно выскочил Весельчак Томми. В руке он сжимал окровавленный топор.

— Лоренсо?! — опешил пират, не веря своим глазам. — Ты ли это?

— Нет, — зло сверкнул глазами испанец. — На этот раз — дон Энрике де Беррео, зять убитых вами дона Антонио и доньи Исабель Бенавидес!

Не дав Флетчеру времени осознать услышанное, он вонзил лезвие шпаги ему в сердце. Пиратский кормчий взмахнул руками, выронил топор и тяжело рухнул к ногам испанца. Склонившись над поверженным разбойником, Энрике убедился, что тот мертв, и настороженно осмотрелся по сторонам.

Вокруг клубился едкий белый дым от разрывов гранат и горшков с порохом; к нему примешивались черные космы дыма от горевших крепостных ворот. То тут, то там мелькали перекошенные, почерневшие от гари лица солдат, спасавшихся бегством. Было ясно, что форт обречен.

«Бразилец и его головорезы избежали петли, — догадался Энрике. — Если они здесь и узнают меня — Глория останется вдовой. Что же делать?».

Он быстро сбросил с себя испанскую куртку и сапоги и, прыгая через три ступеньки, спустился по винтовой лестнице в погруженное во мрак караульное помещение. В нем не было ни души. Сразу за караулкой находились мрачные сырые камеры для заключенных и залитый водой карцер. Сняв со стены фонарь, Беррео направился к карцеру.

Крепость пала незадолго до захода солнца. Последним воином, пытавшимся ее защищать, был обезумевший губернатор Кастельон. Морган, восхищенный его отвагой, решил сохранить губернатору жизнь и предложил ему сдаться, но тот, угрожающе размахивая мечом, отказался.

— Никогда! Лучше я умру, как храбрый солдат, чем буду повешен, как собака!

— Я не вешаю таких людей, как вы!

Несколько пиратов попытались скрутить дона Хуана, однако клинок старого воина продолжал разить всех, кто пытался приблизиться к нему. Жена и дочь губернатора, стоя на коленях, умоляли его сжалиться над ними и сдаться на милость победителя.

— Бросьте свой меч!