Дончо Папазов - Под парусом через океан

В Гибралтаре, читая газеты, я был поражен, как много в них пишут об энергетическом кризисе, о его тяжелых последствиях. Об этом пишут уже два года. Модная тема. Фотография голландского молочника, который поеле вздорожания бензина запряг в свой автомобиль лошадь, обошла мировую прессу. За два года об энергетическом кризисе написано больше, чем о голоде со времен Гутенберга. Когда в 1974 году в Эфиопии умерло с голоду 200 тысяч человек, то об этом появились лишь короткие сообщения. Своя рубашка ближе к телу – такова мораль западного мира, мира торгашей, Барышников, гешефтмахеров!

Средняя скорость нашей лодки 65 миль в сутки. Это гораздо больше, чем мы ожидали. При хорошем пассате мы однажды прошли за 12 часов 55 миль. Это наш рекорд. Причем ни одна волна тогда не захлестнула лодку.

Теперь мы сменяем друг друга на вахте каждые два часа. Дольше невозможно вынести под палящим солнцем. Идем только на гроте и стакселе на гике.

Лодка идет на фордевинде. Курс, требующий самого большого внимания. Чуть отвлечешься, начинает плескаться стаксель. И совсем страшно, когда грот с треском перебрасывается с одной стороны на другую. Если бы ветер был сильнее, мачта наверняка опрокинулась бы.

Планктона становится все меньше. Вода в темноте фосфоресцирует слабо.

Ночью мы спим. На двойных стакселях лодка идет сама. Так будет продолжаться еще несколько дней. Здесь самая «безлюдная» зона Атлантики. Здесь не проходят морские пути. Почти не водится рыба. Ближайшая суша находится от нас в 900 милях. Сильнее, чем сейчас, мы и не можем быть оторванными от мира.

Питаемся мукой. Изредка позволяем себе полакомиться орехами, сухофруктами и маслинами.

Я уже втянулся в эту жизнь и могу плыть как угодно долго. Худею умеренно. Отдых не расслабляет меня. Хроническое недосыпание иногда вызывает легкое недомогание, но сплю, как всегда, крепко, и сон восстанавливает силы.

Великолепная вещь – двойные стаксели. Плохо только то, что они затягивают нас южнее, чем мы хотели. Так мы можем очутиться не на Кубе, а на Барбадосе. Днем мы корректируем отклонение, вызванное бесконтрольным движением в течение пятичасового ночного сна. Так как нас сносит, мы может позволить себе идти с двойными стакселями только по пять часов в сутки. Хорошо тем, кто путешествует без точной программы. Отправляются из Лас-Пальмаса, целиком полагаясь на ветер. Он несет их прямо к Мартинике или Барбадосу. Плывут только на двойных стакселях. А мы стремимся к Сантьяго-де-Куба, расположенному севернее Барбадоса на 1200 миль.

Прошли двухтысячную милю. Меня это очень радует Я почувствовала приближение берега. Через месяц или полтора будем на Кубе.

Из Софии мы отправились 30 марта. С тех пор мы не видели Яну. Скорее, скорее навстречу ей? Я все время поглядываю на табло лага. Вокруг нас бесконечный океан, и только медленно ползущие цифры лага свидетельствуют о том, что мы движемся к берегу.

Дончо советует мне не очень доверять прибору, ибо он показывает иное расстояние, не совпадающее с реальным. А вычислить поправку к его показаниям сложно. Я немного обиделась на Дончо, потому что люблю этот счетчик расстояний. Почему же нельзя ему верить, спорю я с Дончо, если лаг показал 702 мили на дистанция между Гибралтаром и Лас-Пальмасом, допустив ошибку лишь в две мили? Да, говорит Дончо, но там поправка совпадала со скоростью течения в том районе. Здесь же течение иное, и отклонение в показаниях лага может быть каким угодно. Дончо не может изменить моего отношения к прибору.

Но Дончо пренебрегает лагом только на словах: когда сломалась планка, на которой был закреплен лаг, он забегал, достал инструменты, полдня пилил, строгал, стучал молотком, а когда починил ее, то выглядел таким счастливым, будто спас утопавшего.

В море то и дело попадается разный мусор. Куски краски, винная бутылка, а через два дня нашлась и пробка от нее. Какие-то сети зацепились за лаг. Наткнулись мы на пластмассовое ведерко, выудили и. детский поясок.

Все эти мелочи невольно связывают нас с людьми, не дают нам чувствовать себя до конца оторванными от них. Мы назвали их одним термином – «Дела человеческие». Даже о плывущей в океане бутылочной пробке часам» можно выдумывать увлекательные истории.

Каждый день видим морских ласточек, не менее одной в день. Но мы еще очень далеко от суши. Наши координаты сегодня 20° сев. широты и 37° 30 зап. долготы.

Ален Бомбар в своей книге возмущается тем, что в одном пособии для терпящих кораблекрушение сказано, что птицы всегда предвестие суши: одни виды, мол, встречаются в ста милях от берега, другие – в шестидесяти… Это неверно. Может быть, большие скопления пернатых и являются признаком близости суши, но не отдельные их представители, которых, как и Бомбар, мы видим каждый день. Возможно, что это те птички, которые не приняли к сведению упомянутое пособие.

Чаще всего над нами кружит красивая белая птица с тонким, длинным, изящным хвостом. Видели мы и рыбку-лоцмана, но она быстро спряталась. Появилась она очень интересно. Дончо вдруг стал крутиться по палубе, всматриваясь в воду. Затем замер, уставился в одну точку, и лицо его засветилось.

– Юлия, ну-ка проверь, не появилась ли рыбка-лоцман?

Я бросилась на нос лодки и растянулась на палубе, свесив голову вниз. И правда, рыбка-лоцман плыла впереди нас. Пестрая. Чуть больше ладони. Казалось, что она не плывет, а ее толкает вода. Я не могла оторвать от нее глаз. Во всех книгах мореплавателя всегда сопровождает рыбка-лоцман, а мы до сих пор плыли сиротами. Теперь у меня появилось чувство, что в нашей экспедиции все встало на свои места. Только я представляла эту рыбку крупнее.

Вообще мы встречали много разных вещей, все, кроме кораблей. Когда мы уезжали, нас часто спрашивали, сколько кораблей нас будет сопровождать, будет ли за нами следить самолет. Не знаю, как могли прийти им в голову подобные вопросы.

С тех пор как мы вышли с Канарских островов, мы не видели ни одного судна. Пустыня – так можно назвать эту среду. Оказалось правдой, что океан бесконечен.

Вот я и увидел знаменитые саргассы. Те самые, которые останавливали корабли Колумба. Нас они не остановят, но повредят лаг. Это очевидно, и я смиряюсь с мыслью об этой утрате. В море глупо тратить силы и нервы на борьбу с тем, что неизбежно. И все-таки каждые десять минут я чищу лаг от водорослей. Мы очень привыкли к нему, и нам бесконечно приятно смотреть, как нарастает число пройденных лодкой миль. Юлия разговаривает с ним, как с ребенком. Лаг стал ее любимой вещью.