Дончо Папазов - Под парусом через океан

С широтой все в порядке. Для нас сейчас главное – долгота. Она для нас важна, так как мы должны прибыть в Сантьяго-де-Куба.

Хочется клубники, мороженого и брынзы, причем чтобы всего этого было в изобилии. Нет, не голод мучает меня и не гастрономические галлюцинации, но это бездействие скоро доконает меня. Как вспомню, что мы предполагали закончить плавание 10–12 июля, мне становится грустно. Беспомощно торчим на месте. У нас нет ни барометра, ни термометра, даже определить температуру воздуха не можем. На палубу нельзя ступить. Дончо учил меня ходить по огню, но по палубе босиком я не пройду.

Пререкаемся относительно того, кому орудовать камерой. Съемка фильма также стоит нам неимоверных усилий. Надо одеваться, заряжать камеру, в поисках подходящих ракурсов висеть на канатах. Можно снимать с пяти-шести точек. В других местах нельзя закрепиться. Черно-белая отснятая пленка подпортилась от влаги, несмотря на то, что она находилась в контейнере.

У нас есть всего лишь двенадцать цветных катушек, и мы их экономим. Снимаем только, когда нас не заливают волны. А в бурю необходим третий человек для того, чтобы держать камеру.

Пятидесятый день плавания.

Около 3 часов ночи мы заметили корабль, который, к моему ужасу, прошел всего в 3 метрах от носа лодки. Если бы дул небольшой ветерок, мы бы врезались в его корму. Я ругался, проклиная все на свете, и впервые испугался.

Чего было больше – страха или злости? Все равно. Это было достаточно сильное переживание. Мы кричали. Они кричали. В конце концов последовало дежурное и успокаивающее:

– О'кей.

Затем:

– Вы нуждаетесь в помощи?

– Нет! Сообщите в Варну, что все отлично. Прибываем 15–20 июля в Сантьяго-де-Куба. Привет друзьям и родным. Яне – поцелуи.

– Повторите!

Они ничего не поняли и удалились. К моему удивлению, капитан, которого я поносил, остановил огромный танкер и вернулся. Из-за этого маневра он потерял целый час. Возвратился, чтобы вновь спросить, куда точно передать сообщение, и опять не понял. Мы вновь прокричали текст телеграммы. Он повторил его, и мы успокоились.

Стало ясно, насколько примитивен мегафон. Для «Планктона IV» возьмем репродуктор. Мы будем говорить, а наши голоса с помощью техники будут слышны на большом расстоянии. Батарейки легко хранить, хорошо упаковав их в картонные коробки и завернув в полиэтиленовую пленку.

Я бесконечно благодарен этим неизвестным морякам. Мы спросили, как называется корабль, но ответа не расслышали и не узнали даже порт приписки. Во тьме нам не удалось ничего прочесть. Говорили они по-испански. Будем надеяться, что благодаря этой книге до них дойдут слова нашей признательности.

Погода начала меняться. Вчера мы прошли 11 миль. Это кое-что да значит. Сейчас в пятый раз моросит. Каждый раз я пытаюсь вымыться пресной водой, но не успеваю даже намокнуть.

Если бы мы рассчитывали на дождевую воду как на питьевую, мы бы уже давно скончались. До сих пор не было такого дождя, чтобы нам удалось собрать хотя бы два литра воды.

Легкий ветерок дует со всех сторон. Дует с юга, востока, севера.

– Пусть дует все равно откуда! Пусть даже встречный ветер! Отсюда и он поможет нам добраться до Сантьяго.

Опять пошел дождь. Я только намылился, а он сразу же прекратился. Юлия прыгала и пела песенку экспедиции:

Песня бессмысленная, но для нас вполне подходящая.

Обрушился ливень. Отовсюду течет.

Подул сильный ветер.

Поднимаю весь комплект парусов, и полный вперед. Мы искупались и охладились.

Вот это погода! Это дождь!

Курс 250°.

Viva Cuba!

Я устал. Десять дней почти ничего не ем. Только чай да чай. Положение таково, что хотим мы того или не хотим, но приходится существовать в тяжелейших условиях. Если раньше мы их пытались искусственно смоделировать, то теперь они стали действительностью. Через несколько дней мы ощутим результаты. Я еще держусь. Сегодня впервые проявились в полную силу знакомые мне по черноморскому плаванию сонливость и вялость. Может, из-за того, что я простыл на ветру? Я сидел голым более четырех часов. Болит голова.

Обливаюсь водой, но облегчения не наступает. Обычно, когда появляются облака, мы раздеваемся. В солнечную погоду находиться на палубе без одежды опасно, обезвоживается организм.

Ветер стихает. Быстрее бы выбраться из этого района, где так долго держится штиль. Только бы двигаться.

Снова ветер. Уже тот, который дует подолгу. Удобный для нас, для «Джу» и ожидающих в Болгарии.

Пьем только горячий чай. Это по-русски. Утверждают, что он помогает во время жары. Я этому верю. Несмотря на то, что вода пропахла и имеет отвратительный вкус, каждый раз радуюсь чаю – нашему единственному гастрономическому развлечению. Он связывает нас с обычным образом жизни. В моем институте я пью его по три-четыре раза в день. Когда я вернусь, то возобновлю свои чаепития. Буду ли я вспоминать об Атлантике?

Идет дождь. Мы уже 50 дней в океане. Опять нет ветра, но погода, по крайней мере, изменилась. Лучше уж проливной дождь, чем это убийственное солнце. Течет из всех щелей люка, но мы нашли сухое место, прижались друг к другу, и нам уютно. Слушаем музыку, курим и разговариваем. Снаружи льет, как из ведра, и капли стучат по крыше рубки. Лодка почти не движется. Только волны раскачивают ее. Оба мы надеемся на то, что, как только дождь прекратится, подует наконец наш ветер. Мы выкупались под дождем. Не помню, уже с каких пор мы не одевались ни днем, ни ночью.

Вчера ночью видели испанский корабль. С него тоже нас заметили. Он прошел совсем рядом с «Джу». И у меня затряслись поджилки. Спросили, нужна ли нам помощь. Мы сообщили, что у нас все в порядке. Кружили возле лодки, пока не поняли нас. Явно передадут. Я страшно этому радуюсь. Это первые за истекший месяц сведения, которые поступят от нас. И дома будут знать, что мы живы и здоровы.

Жаль, что я не знаю испанского. Все члены экипажа высыпали на палубу. Что-то кричали, махали руками, освещали нас прожекторами.

Они были очень милы.

Прекрасный ветер. Всю ночь мы летим как на крыльях. Огромные волны. Управляешь румпелем, и все у тебя внутри поет. Крутом брызги и пена. В темноте волны как бы подкарауливают лодку. Благодаря какому-то волшебству полностью сливаешься с морем, предугадывая их возникновение. Точными движениями проводишь лодку между двумя вздыбившимися волнами. Впереди вьется белый барашек только что обрушившегося гребня волны, и ты спокоен до появления следующего вала.