Иван Медведев - Рыцари моря

Экипажу «Баунти» выдали тёплые вещи. Ледяное дыхание Южного полюса становилось всё ощутимее, в море плавали айсберги, похожие на острова. Там, далеко на юге, в стране вечного холода, лежал ещё никому не известный континент Антарктида.

На широте Огненной Земли встретили сильный шторм. Огромные серые волны надвигались на корабль со всех сторон. Ветер непрерывно менял направление, и через каждый час по свистку боцмана матросы с ловкостью обезьян взлетали на мачты, прыгали по вантам и реям, ставя и убирая паруса. Казалось, разбушевавшийся океан неминуемо поглотит небольшой кораблик, но «Баунти» бесстрашно отбивал все атаки стихии.

Вторую неделю не выглядывало солнце. Дождь и снег беспрерывно сменяли друг друга. Блай из‑за непогоды не мог точно определить местоположение корабля, но чувствовал, что мыс Горн близко. Наконец после десяти дней борьбы со штормом небо посветлело, выглянуло бледное негреющее солнце. Ветер внезапно прекратился, но море продолжало клокотать. Далеко на севере просматривалась чёрная цепь базальтовых утёсов, ощетинившихся остроконечными вершинами, покрытых вечными льдами и окружённых пропастями. Это и была южная оконечность Америки.

— Чего рты пораззявили?! — загремел на матросов простуженным басом боцман Коул — Нас несёт прямо на эту вершину дьявола. Она будет последним клочком земли, который вы видите, если будете стоять, как в очереди за вечерней порцией грога. Поворот оверштаг*! Иначе всем нам понадобится последний лоцман — на тот свет.

Как только «Баунти» отошёл от мыса на безопасное расстояние, налетел ураган со снегом и заставил признать даже

* Оверштаг — поворот судна на другой галс носом против встречного ветра.

самых опытных моряков, что все виденные ими раньше бури не могут идти ни в какое сравнение с этим шабашем ведьм. Маленький кораблик мужественно сражался с противным секущим ветром. Ледяная вода заливала палубу и лестницы, врывалась потоками в кубрик, растекаясь кругом, а затем выплёскивалась фонтаном между рундуками [27] Рундук — сундучок с личными вяцами матросов. и оловянными жбанами, в которых матросы хранили паёк. Паруса отяжелели, набухли от снега и льда. Судно ежеминутно зарывалось носом в пятнадцатиметровые волны.

С трудом преодолевая за день несколько десятков миль на север, «Баунти» в итоге опять сносило на юг, и всё повторялось снова. Целый месяц Блай, следуя инструкциям Адмиралтейства, пытался прорваться в тёплые южные моря через мыс Горн. Вконец измученным матросам приходилось сутками работать в лютую стужу со стёртыми в кровь о парусные канаты руками. Блай, не щадивший ни себя, ни экипаж, уступил свободным от вахты свою каюту — единственное сухое место на корабле, —чтобы изнурённые люди могли поспать хоть несколько часов перед новой битвой.

Сумрак окутывал одинокое судно на краю земли даже днём Слабые лучи далёкого солнца только изредка заглядывали в разрывы несущихся по серому небу чёрных косматых туч.

За четыре недели Блай, не покидавший капитанский мостик по 18—20 часов в сутки, выжал из команды всё, на что она была способна Моряки походили на призраков. И только в конце апреля, убедившись, что дальнейшие попытки бесполезны, капитан смирился и выбрал запасной, более далёкий путь—на восток, мимо мыса Доброй Надежды, через Индийский океан. Когда Кристиан Флетчер передал приказ рулевому поворачивать назад, команда вздохнула с облегчением.

К концу мая английский корабль пересёк Атлантику. Сделал остановку в голландском Кейптауне. Блай докупил в богатой колонии первосортное продовольствие, включая виноград и апельсины. «Баунти» отправился дальше на восток по пути, проложенному голландцами в середине семнадцатого века. Устойчивый пассат, знаменитые ревущие сороковые позволяли кораблю развивать крейсерскую скорость—до 180 миль в сутки. «Баунти» установил своеобразное достижение: первым пересёк южную часть Индийского океана в зимнее время.

Говоря о последующих трагических событиях на корабле, многие историки и литераторы опирались на свидетельские показания процесса военного суда на борту линейного судна «Дюк». Штурман Фрайер, плотник Перселл, гардемарины Томас Хейворд и Хеллерт, некоторые активные участники бунта рассказали суду, что капитан Блай морил команду голодом. Достаточно быть беспристрастным и вспомнить, что во время плавания до Таити заболел и умер только один матрос Валлен- тайн, и то лишь потому, что судовой врач был в запое, как это и обвинения в садизме рассыпаются. Невозможно при плохом питании пройти свыше двадцати семи тысяч морских миль и потерять при этом только одного человека во времена, когда в подобных путешествиях гибель трети экипажа было нормой. Многие свидетели на суде, такие, как Хейворд и Хеллерт, говорили не всю правду, ложными показаниями оправдывали своё жалкое поведение во время мятежа. Фрайер и Перселл мстили капитану за прошлые обиды и унижения. Достаточно сравнить по судовым журналам количество наказаний на кораблях Кука, известного своим гуманным обращением с матросами, и на «Баунти» за один промежуток времени, чтобы убедиться: Блай не был садистом, которому доставляло наслаждение измываться над командой. Двадцать ударов «девятихвостной кошкой» [28] «Девятихвостная кошка» — плеть, с рукоятки которой свисало несколько ремней с узелками на концах. Просуществовала на английском флоте до XIX столетия. матрос Кинтал получил за неповиновение лейтенанту Флетчеру. По морскому уставу такое наказание соответствовало проступку. Придирки капитана к младшим офицерам, плохо исполняющим свои обязанности, понятны: подчинённые, не знающие свою работу, не вызывают симпатий. Блай не стеснялся в выражениях, когда приходил в раздражение, а это случалось довольно часто. Но даже такого выдержанного и уравновешенного командира, каким был великий Кук, в длительных путешествиях, особенно во время третьего кругосветного плавания, охватывали приступы безудержной ярости по самым незначительным поводам. Это объясняется длительным совместным сосуществованием людей на небольшом пространстве, связанных жёсткими рамками правил, продиктованных Британской империей любимому сыну—флоту, где каждый нёс свою нелёгкую ношу физических и психологических нагрузок. Тяжелее всех она была у простых матросов. Характер внешнего принуждения неизбежно приводит к глухому раздражению каждого члена экипажа. Чтобы в конце концов она не выплеснулась наружу фонтаном ненависти, на флоте имелись силы для подавления подобных вспышек очагов занявшегося мятежа. На каждом корабле Кука, например, во время плаваний находился взвод морской пехоты, который нёс чисто полицейские функции. На «Баунти» же эти обязанности выполнял один капрал Черчилль. Блай не мог взять с собой даже десяток морских пехотинцев из‑за тесноты на «Баунти»: треть площади судна была занята под оранжерею.