Людмила Белаш - Дальше некуда

Стрелки тупо, с недоумением переглянулись, поднимая стволы.

— Давай. И сам тоже… — склонившись, Дивов принял от Бирюка пару гранат с дымящимися фитилями, затем распрямился и крикнул:

— Я хотел сказать — Боже, царя храни!

Четыре гранаты полетели на борт «Предейтора»; сразу же Дивов с Сашкой выхватили пистолеты и разрядили их в ланкаширцев, если не убив, то надёжно свалив троих. Почти тотчас на бриге грянули взрывы, фальшборт в нескольких местах треснул от осколков, а с палубы послышались вопли ужаса и боли.

Не дожидаясь, пока прогорят короткие фитили, корнет и казак живо метали гранаты одну за другой. Тем временем Славка, бросив вёсла, со свистом раскручивал над головой якорёк-«кошку» на цепи. Миг — и зубцы кошки впились в доски брига. Дивов первым ухватился за цепь и полез наверх, бросив через плечо:

— На штурм, ребята! Выживут только молодые и сильные!

Чугунный осколок гранаты смахнул с баронета цилиндр; напомаженную голову денди овеял ветерок смерти. Сэр Арчибальд заметно сбледнул с лица, даже монокль из глаза вывалился. Другой осколок, едва не коснувшись роскошных усов испанца, со свистом вышиб сигару изо рта. На пару секунд стоявшие на квартердеке остолбенели от неожиданности.

Запоздало застрекотала трещотка, призывая к отражению абордажа. Ловкий как кот Дивов мигом взобрался и перемахнул на палубу. Здесь царил переполох. Всё застилал дым от взрывов, в суматохе метались матросы, валялись трупы и корчились раненые.

Мгновенно подхватив штуцер, выпавший из рук сражённого стрелка, Дивов разрядил его в последнего ланкаширца, сумевшего устоять на ногах. На корнета с рёвом бросился изрытый оспинами боцман, подняв широкий тесак — но замолк и рухнул, столкнувшись с пулей доброго тульского пистоля.

— Рубите их! — очнувшись от замешательства, вскричал Квалья. — Собаки, трусы, их всего трое!

Между тем на борт вскинулся Сашка Бирюк, в броске через планширь крикнув Гончарю:

— Славка, дай весло!

— Зачем тебе?!

— Я знаю, кидай! — с этими словами Бирюк, не спеша браться за укреплённую на спине катану, вскинутой ногой сломал челюсть китайцу, отбросив того на сажень от себя. Второй бежал на Бирюка с визгом, выделывая кривым мечом какие-то невиданные выкрутасы, но сбился с ноги и попятился, воскликнув в испуге:

— Кунг-фу!

Дивов выхватил саблю, на него бросились четверо, зазвенела сталь. Взлетело снизу весло, умело кинутое Гончарём. Сашка на лету перехватил весло за веретено — и пошла махаловка! Квалье казалось, что руки бойца в лохматой шапке крутят не весло, а мельничное колесо, так оно мелькало, расшвыривая нападающих — при этом русский успевал бить и ногами.

— Плохо дело, сеньор, — прохрипел Бернардо. — Не иначе, казаки обучены на Окинаве!

— Томас, принесите мой револьвер, — сказал баронет камердинеру, который отряхнул и подал ему продырявленный цилиндр.

— Слушаюсь, сэр, — поклонился лакей. Бой на палубе он, как истинный английский слуга, игнорировал и выражения на его лице было меньше, чем на свином окороке.

— Пистолеты! — крикнул Квалья чернокожему мальчишке.

В эту минуту утонула шлюпка с «Оказии»; отступать троице стало некуда.

К русским присоединился ещё один, настоящий медведь. В зубах он держал гранату с тлеющим фитилём. Все отпрянули, едва он зарычал, поднимая топор. Троица покатилась к юту, оставляя за собой бездыханные тела; стремительный фехтовальщик и леший с топором прокладывали путь, а казак с веслом прикрывал с тыла.

— Как нерасторопен этот Томас, — процедил сэр Арчибальд.

— Вот, сеньор! — взбежал наверх запыхавшийся малец, прижимая к груди пистолеты в кобурах.

— Умница, мальчик, — Квалья тотчас взвёл курок и прицелился…

…в летящее к нему вращающееся весло. Русские дружным натиском пробились к надстройке и вломились внутрь. Бернардо присел; весло сшибло цилиндр баронета с такой силой, что головной убор улетел за борт.

Бой на палубе угас. Только граната, выплюнутая медведем, шипела и вращалась, испуская толстую струю чёрного дыма, быстро поднимавшуюся выше рей.

— Это уже ни на что не похоже! — категорически высказался сэр Арчибальд. — Цилиндр от лучшего в Лондоне шляпника!

— Сеньор, лучше задумайтесь о том, что ниже цилиндра!

— Они в крюйт-камере! — истошно завопили снизу. — Фейерверкер убит!

— Квалья, велите выбить дверь и уничтожить их. Они сами загнали себя в западню.

— Верней, я бы сказал — они нас посадили на пороховую бочку, — капитана трясло от гнева и жгучей досады.

— Чушь! Вы считаете, что они взорвут запасы в погребе? Желание жить свойственно всем; они этого не сделают…

— Плохо вы знаете русских. Они поголовно сумасшедшие, хуже японских кабальеро. Зря вы забрались в эти воды, сеньор! Ничего у вас не выйдет, вы их не выживете с островов.

— Будущее покажет, — холодно ответил англичанин.

— Попробуем договориться. Они явно затеяли шантаж, будут грозить взрывом.

— Обещайте что угодно, лишь бы их выманить. И прикажите сниматься с якоря. Следует догнать и потопить гукер, иначе он приведёт сюда другие корабли; вот тогда станет по-настоящему туго.

— Дьявол побрал бы все ваши затеи, сеньор! У канониров осталось по заряду на орудие; ещё залп — и нам нечем стрелять!.. Попросите-ка Всевышнего, чтобы в крюйт-камере не проскочила искра, иначе нам придётся продолжить беседу в преисподней!

Квалья зычным голосом отдавал команды, горько сожалея, что нет боцмана, а людей на борту — в обрез. Затем капитан и хозяин спустились к пороховому погребу.

Неподалёку от крюйт-камеры валялся мёртвый фейерверкер. За толстой дверью глухо раздавалось пение.

— Они поют! — неприятно изумился баронет. — Что за песнопения? Отходная молитва, что ли?

Бернардо вполне сносно понимал по-русски. Ему приходилось бывать на островах наместничества по торговым делам — поневоле выучишь язык. Он вслушался.

— Нет, хвалебный гимн. Что-то вроде: «Гром победы раздавайся! Веселися, храбрый Росс!»

— Неподходящий момент для веселья. Поговорите с ними.

— Каковы ваши условия сдачи? — громко спросил Квалья, стараясь выражаться как можно правильней.

Изнутри послышался раскатистый смех, потом бодрый голос ответил по-английски:

— Никаких условий! Только полная безоговорочная капитуляция! Мы захватили ваш корабль и в любой момент можем разнести его в клочья. Сложите оружие и сдавайтесь на милость победителя. Иначе вам конец!

— Безумство! — возмутился Квалья. — Я готов отпустить вас при саблях, дам ялик, чтобы вы ушли…

Донёсся новый взрыв хохота.

— Нет уж, мы останемся здесь. А вы попробуйте зарядить хоть одну пушку. Учтите — ваш первый выстрел станет последним. Я лично поднесу огня к картузу с порохом.