Глеб Голубев - Огненный пояс. По следам ветра

Так же решительно и быстро он подцепил своим острым багром еще несколько морских котов и отправил за борт. Я даже не успел рассмотреть их как следует. А жаль: может быть, это избавило бы меня от неприятностей в будущем…

Когда улов был очищен от опасных рыб, матросы начали раскладывать его по корзинам. В одну сторону летели осетры, в другую — камбалы.

Палуба постепенно пустела. В сети остались лишь груды сорванных со дна водорослей да бившиеся среди них мелкие рыбешки. Мы натянули брезентовые рукавицы и вмиг переворошили эту кучу.

Тщетно. Никаких амфор море нам не подарило.

— Не сразу повезет, не огорчайтесь, — сказал капитан. — Сейчас мы повторим траление, А я еще разок проверю, где мы находимся.

Поднявшись на мостик, он долго колдовал с пеленгатором, наводя его на различные возвышенности на берегу, которые служат морякам ориентирами. Потом дал команду подойти поближе к берегу. Теперь банка Магдалины пряталась под водой где-то совсем рядом.

Мы забрасывали трал в этот день еще дважды; но все с тем же успехом. Опять попадались осетры, камбалы, морские коты, ракушки и всякая рыбная мелюзга. Но признаков затонувшего корабля сеть со дна моря не приносила.

Капитан снял фуражку и обескураженно почесал затылок.

— Попробуем последний разок, пока не стемнело, — нерешительно сказал он таким тоном, словно чувствовал себя виноватым в нашей неудаче.

Снова забросили трал. Василий Павлович следил за всеми манипуляциями с прежним интересом, но мне, признаться, это уже начинало надоедать.

Когда трал подняли на борт, в нем опять ничего не было интересного, кроме неистово бьющейся рыбы и раковин. Сначала я помогал разбирать добычу, а потом ушел на нос и улегся, закинув руки за голову и бездумно глядя в темнеющее небо.

Шум возбужденных голосов заставил меня вскочить на ноги. Вокруг трала собралась большая толпа. Я бросился туда и стал расталкивать матросов, пробиваясь вперед, к Василию Павловичу. Он вертел в руках большую раковину странной формы и внимательно рассматривал ее, сдвинув очки на лоб.

— Судя по глине и качеству обжига… это явно не Пантикапей, — бормотал он. — Но откуда же она?

— Что вы нашли, Василий Павлович? — потянул я его за рукав.

Он посмотрел на меня невидящими глазами:

— Амфора, осколок амфоры.

Теперь я и сам разглядел, что в руках у него была вовсе не раковина, как мне показалось сначала, а кусок изогнутой стенки амфоры, обросшей довольно толстым слоем тончайших зеленовато-бурых водорослей.

— Подержите-ка, только осторожно, — он подал мне осколок, а сам торопливо полез в полевую сумку, с которой не расставался, по-моему, даже во сне, и достал скальпель. Острым кончиком ножа профессор стал осторожно счищать водоросли, и мне вдруг показалось, что на глиняном черепке проступают какие-то знаки.

Когда Кратов расчистил осколок, стало видно отчетливое изображение уродливой головы с растрепанными длинными волосами, оттиснутое на древней глине!

— Медуза Горгона, очень интересно, — пробормотал Василий Павлович, не сводя глаз с изображения. Да, на осколке амфоры в самом деле была изображена страшная голова мифической Медузы Горгоны. Даже я узнал ее, я читал миф о подвиге Персея, отрубившего эту голову, на которую не мог смотреть никто из смертных. И то, что я принял сначала за растрепанные волосы, были на самом деле ядовитые шипящие змеи, как и рассказывалось в мифе.

Но что означал, этот рисунок?

— Трудно сказать, — ответил Василий Павлович, пожимая плечами и все вертя перед глазами черепок. — Пожалуй, просто фабричный знак, клеймо мастера, который сделал эту амфору, или личный знак ее владельца…

Меня немного огорчило столь прозаическое объяснение. Но то, что я услышал дальше, снова заинтересовало меня.

— Если мне не изменяет память, мы не находили еще амфор с подобным знаком. В городах Боспора амфоры, как правило, вообще не клеймили, — продолжал профессор. — Надо будет порыться в книгах, и тогда мы, вероятно, узнаем, откуда плыл этот корабль…

— Какой корабль? — не понял я.

— Греческий, который нам, очевидно, посчастливилось найти.

— Так вы думаете, что тут действительно затонувший корабль? — прерывающимся голосом спросил Павлик, до сих пор молчавший и только тяжело сопевший у меня над ухом.

— Конечно, корабль, — сказал Василий Павлович. — Мы слишком далеко от берега, чтобы допустить столь значительное погружение суши. И потом… Какая тут глубина, Трофим Данилович?

Оказывается, капитан давно спустился со своего мостика и стоял рядом с нами в толпе притихших матросов. На мостике остался один рулевой, да и тот по пояс высунулся из окошка, чтобы слышать все до единого слова.

— Сейчас проверим, — сказал капитан, отыскивая в толпе акустика. — Ну-ка, Костя, включи эхолот.

Акустик помчался в свою рубку. Мы все молча ждали его возвращения.

— Восемнадцать метров, товарищ капитан! — крикнул он.

Теперь все как по команде перевели взгляд на профессора.

— Ну вот, видите, — сказал он. — Конечно, берег не мог опуститься так далеко от своей нынешней кромки и на такую глубину. Значит, здесь не затопленный город. Могло случиться, что эта амфора упала за борт корабля. Но, учитывая, что амфоры находили в этом районе и раньше, такое предположение исключается, Видимо, действительно, нам посчастливилось наткнуться на затонувший корабль. И за это мы прежде всего должны благодарить вас, дорогие друзья!

Тут он церемонно начал раскланиваться во все стороны. А капитану крепко пожал руку.

Я решил схватить быка за рога.

— Василий Павлович, разрешите готовиться к погружению?

— Какому погружению? — он сделал вид, что не понимает.

— Разве мы не будем искать затонувший корабль?

— Будем, но не сегодня. Надо дождаться, когда прибудет вся экспедиция.

— Но хотя бы один спуск, разведывательный! — взмолился я.

Василию Павловичу явно не меньше моего хотелось поскорее начать поиски затонувшего корабля. Но, как всегда, старик проявил осторожность и благоразумие.

— Нет, нырять будете только все вместе, — сказал он и ехидно добавил: — К тому же я отстранил вас на несколько погружений, не так ли?

Место, где нашли осколок амфоры с головой Медузы Горгоны, отметили ярко-красным буйком, хорошо заметным издалека. Потом разведчики, распрощавшись с нами, переправили нас на шлюпке на берег. Предстояло еще добираться до ближайшего селения, где можно найти попутные автомашины до Тамани.

А наутро мы уже были в Керчи.

Надо ли рассказывать, какую сенсацию вызвало наше сообщение. Все рвались сейчас же, немедленно отправиться в море. Но на чем?

— На катере выходить в открытое море нельзя, — остановил нас Кратов. — Надо подготовиться как следует, запастись врачом, прожекторами, продуктами…