Джеймс Купер - Избранные сочинения в 9 томах. Том 5 Браво; Морская волшебница

Глухой, тяжелый взрыв вырвался словно из самой груди моря, и, хотя он показался не таким оглушительным, как только что пушечный выстрел, его слышали на самых дальних мысах Делавэра. Тело Триселя взлетело вверх саженей на пятьдесят вместе с высоким столбом пламени, описало в воздухе короткую дугу и, полетев к плоту, упало в воду так близко, что капитан мог бы дотянуться до него рукой. Вслед за ним в море с громким плеском упала пушка, тоже подброшенная могучим взрывом, а тяжелый рей, обрушившись на плот, смел с него четверых младших офицеров, как сметает ураган сухие листья. В довершение этой страшной и величественной сцены гибели королевского крейсера одна из пушек уже в воздухе изрыгнула пламя и дым,

Сверху дождем посыпались горящие снасти, куски дерева, пылающие клочья парусов и раскаленное ядро. Потом вода забурлила, и океан поглотил жалкие останки крейсера, который так долго был красой и гордостью американских морей. Яркое зарево исчезло, и густой мрак, какой наступает после вспышки молнии, окутал океан.

— Вот и все! — сказал Бороздящий Океаны, выпрямляясь, бледный после огромного напряжения сил, которое потребовалось, чтобы удержать ларь, и медленно прошел по мачте к тому месту, откуда были сброшены в воду четверо офицеров крейсера. — Вот и все! Те из нас, кому суждено было покончить счеты с жизнью, встретили свою роковую судьбу при таких обстоятельствах, какие бывают только на пути моряка; а те, кто уцелел, должны призвать на помощь всю свою решимость и морскую сноровку. Я не отчаиваюсь, капитан Ладлоу. Взгляните, повелительница бригантины по-прежнему улыбается своим слугам!

Ладлоу, который последовал за бесстрашным контрабандистом к концу мачты, где упал рей, повернулся и поглядел в ту сторону, куда тот указывал. В сотне футов от плота он увидел таинственный лик морской волшебницы, которая, покачиваясь на волнах, смотрела на него со своей обычной зловещей улыбкой. С этим изображением своей повелительницы контрабандисты поднялись на борт «Кокетки», и знаменосец, прежде чем броситься в гущу боя, воткнул древко со стальным наконечником, на котором был укреплен фонарь, в палубу. Во время пожара это знамя не раз попадалось на глаза Ладлоу, а теперь оно снова плыло мимо него, и пренебрежение молодого капитана к глупым матросским предрассудкам уже готово было поколебаться. Пока он молчал, не зная, что ответить контрабандисту, тот бросился в воду и поплыл к фонарю.

Вскоре он уже снова был около плота, высоко держа в руке знамя своей бригантины. Ни один человек, какой бы духовной твердостью он ни обладал, не в силах противостоять порой невольным порывам, которые заставляют нас верить в тайное вмешательство добрых или злых сил в нашу судьбу. Голос контрабандиста звучал бодрее, а шаги были увереннее и тверже, когда он, пройдя по плоту, воткнул стальной наконечник в марса-рей.

— Мужайтесь! — весело воскликнул он. — Пока этот светильник горит, моя звезда не закатится! Мужайтесь, леди с берега, — перед вами леди с океана, которая по-прежнему милостиво взирает на своих друзей! Да, мы далеко от земли, нас несет утлый плот, но упорный моряк и на нем доплывет до берега. Что же ты молчишь, храбрый мастер Бурун, — ведь этот добрый знак должен вернуть тебе бодрость и отвагу!

Но участнику многих веселых маскарадов, исполнителю стольких хитрых планов Бороздящего Океаны не хватало силы духа, которой был преисполнен контрабандист. Он склонил голову на плечо безмолвной Алиды и тоже молчал. Бороздящий Океаны некоторое время внимательно глядел на них, а потом, дотронувшись до руки Ладлоу, осторожно, чтобы не потерять равновесия, прошел по плоту до того места, где они могли спокойно посовещаться, не тревожа остальных.

Хотя взрыва уже нечего было бояться и самая страшная опасность осталась позади, положение тех, кому удалось спастись, было немногим лучше участи погибших. На небе сквозь просветы меж облаками выглянули редкие звезды, и теперь, когда глаза после яркого света привыкли к темноте, люди на плоту ясно видели всю отчаянность своего положения.

Мы уже говорили, что фок-мачта «Кокетки» упала за борт вместе со всем своим такелажем. Снасти, которые еще удерживали паруса, были наспех обрублены, и с той минуты, как мачту удалось свалить, до самого взрыва матросы продолжали крепить плот и освобождать его от тяжелых снастей, которые не годились для крепления и лишь обременяли плот лишним грузом. Мачта плыла по воде с подвешенными реями, почти в том же виде, как она стояла на крейсере. Длинные лисель-спирты были сняты и уложены вдоль ее тона, опираясь концами на фока- и марса-реи и образуя основание плота. Несколько рейков поменьше, посудный ларь и зарядные ящики — вот все, что отделяло людей от океанской пучины. Фор-марс на несколько футов возвышался над водой, защищая их от ночного ветра и непрестанных волн. Женщин предупредили, чтобы они не особенно доверяли непрочным лисель-спиртам, и они сидели на посудном ларе. Франсуа позволил одному из моряков с бригантины привязать себя к мачте, после чего этот простой матрос, ободрившись при виде фонаря, служившего бригантине знаменем, снова принялся крепить плот.

— Долго мы не продержимся, капитан Ладлоу, а средств, чтобы двигаться, у нас нет, — сказал Бороздящий Океаны, когда они отошли на другой конец мачты, где их никто не мог слышать. — Я бывал в море во всякую погоду и на всяких судах, но это — самое смелое из всех моих плаваний! Надеюсь, оно не последнее!

— Конечно, нельзя закрывать глаза на ужасную опасность, которая нам грозит, — согласился Ладлоу, — но все же кое от кого ее следовало бы скрыть.

— В этом пустынном море трудно рассчитывать на чью-нибудь помощь. Окажись мы с вами в Ла-Манше или даже в Бискайском заливе, у нас была бы надежда встретить какого-нибудь купца; здесь же остается надеяться лишь на французов да на бригантину.

— Французы, конечно, видели пламя и слышали взрыв, но ведь берег так близко, и они, верно, решили, что команда спаслась на шлюпках. К тому же после пожара на крейсере у них нет причин здесь оставаться, так что вероятность встречи с ними очень мала.

— Но неужели ваши молодые офицеры, бросив своего капитана, так ничего и не предпримут?

— Едва ли можно ждать от них помощи. Горящий корабль прошел не одну милю, а нашу мачту отлив унесет далеко в океан еще до рассвета.

— Право, мне еще не доводилось бывать в таком унылом плавании! — заметил Бороздящий Океаны. — Куда же мы плывем, и далеко ли до земли?

— Земля все еще к северу от нас, но плот быстро относит на юго-восток. К утру мы будем на траверзе Монтаука или даже минуем его; от берега нас, вероятно, отделяет уже несколько лиг.