Николай Манвелов - Под Андреевским флагом. Русские офицеры на службе Отечеству

На более крупном бронепалубном крейсере 1–го ранга «Аврора» имелся не только лазарет, но и операционная. Правда, лазаретом пользоваться было невозможно из–за «невозможной жары и духоты», в связи с чем больные были переведены в помещения батарейной палубы, где стояли 75–миллиметровые орудия.

Перед боем готовился перевязочный материал, запасы которого распределялись по различным отсекам корабля. Создавались и запасные перевязочные пункты на случай разрушения основного. Проверялась готовность санитарного отряда, для которого судовыми средствами готовились носилки.

В санитарный отряд входили корабельные врачи (их было один или два человека, в зависимости от ранга судна), фельдшеры и санитары. К числу последних в боевой обстановке причисляли и корабельных чиновников, а также различных вестовых. К медицинской бригаде прикомандировывался и священник.

Наиболее известным «профессиональным» заболеванием моряков, является, безусловно, «морская болезнь». Медики так называют болезненное состояние, возникающее в результате действия укачивания на вестибулярный аппарат внутреннего уха. Основными проявлениями заболевания являются плохое самочувствие, головокружение, тошнота, рвота. Влияние на вестибулярный аппарат оказывают и длительные стоянки в порту — организм привыкает к твердой почве, после чего ему приходится перестраиваться к качке заново.

Доля людей, не подверженных морской болезни, относительно невелика и составляет шесть–восемь процентов, при этом лечебные средства в большинстве случаев малоэффективны. При появлении признаков заболевания, а также для профилактики врачи рекомендуют свежий воздух, лежачее положение, пребывание по возможности в средней, более устойчивой, части судна.

Следует сказать, что многие моряки считают позорным признаваться в том, что их укачивает, объясняя нездоровье недосыпом, головной болью либо ранее принятой большой дозой алкоголя.

Боролись с приступами «морской болезни» по–разному. Вот как лечил ее писатель Иван Александрович Гончаров, состоявший в качестве секретаря адмирала Путятина на фрегате «Паллада» в путешествии к берегам Японии:

«Вскоре обнаружилась морская болезнь у молодых и подверженных ей или не бывших давно в походе моряков. Я ждал, когда начну и я отдавать эту скучную дань морю, а ждал непременно. Между тем наблюдал за другими: вот молодой человек, гардемарин, бледнеет, опускается на стул; глаза у него тускнеют, голова клонится на сторону. Вот сменили часового, и он, отдав ружье, бежит опрометью на бак. Офицер хотел что–то закричать матросам, но вдруг отвернулся лицом к морю и оперся на борт. «Что это, вас, кажется, травит?» — говорит ему другой. Едва успеваешь отскакивать то от того, то от другого. «Выпейте водки», — говорят мне одни. «Нет, лучше лимонного соку», — советуют другие; третьи предлагают луку или редьки. Я не знал, на что решиться, чтобы предупредить болезнь, и закурил сигару. Болезнь все не приходила, и я тревожно похаживал между больными, ожидая — вот–вот начнется. «Вы курите в качку сигару и ожидаете после этого, что вас укачает: напрасно!» — сказал мне один из спутников. И в самом деле напрасно: во всё время плавания я ни разу не почувствовал ни малейшей дурноты и возбуждал зависть даже в моряках».

При приступах морской болезни всегда находились доброхоты, иронизировавшие над страдальцами, «ехавшими в Ригу» или «травившими канат». Крайне распространенным был вопрос, «дошел ли ты до грунта?». Это был намек на водолазов, которым такой вопрос задавали в момент соприкосновения с дном, когда страховочный фал можно было более уже не травить.

Во времена парусного флота с морской болезнью нижних чинов боролись радикальными способами. Боцмана вооружались линьками [271] Кусок троса диаметром около сантиметра, применявшийся для наказания матросов. и выгоняли страдальцев на верхнюю палубу — скоблить ее. Если же боцман был совсем «зверем», то предлагалось даже подняться на марс мачты. Болезнь, говорят, довольно быстро проходила, и вниз человек спускался уже «совершенно исцеленным».

Случалось, что некоторых офицеров списывали на берег из–за того, что они не могли из–за морской болезни выполнять свои обязанности. Такая участь, например, постигла старшего артиллерийского офицера броненосца береговой обороны «Адмирал Ушаков» Александра Александровича Гаврилова. Страдавшего крайне тяжелой формой морской болезни артиллериста позже перевели в береговой состав флота.

Морской болезни были подвержены и члены императорской фамилии. Только вот лечили их, естественно, по–другому. Вспоминает офицер императорской яхты «Штандарт» капитан 2–го ранга Николай Васильевич Саблин (яхта идет славящимся своими жестокими штормами Северным морем):

«Государя [272] Императора Николая Второго. вообще не укачивало, а для детей устроили у гротмачты, где меньше качало, из подушек и пледов целые укрепления и какие–то прямо логовища, в которых все княжны и лежали целый день, причем только бедную Татьяну Николаевну жестоко укачало. Она, одна из всех, иногда болела даже на якоре, при малейших хождениях судна на канате, при свежих ветрах. Милые нянюшки уговаривали княжон поболеть, подставляли им судки, но, в общем, никто из них особенно не страдал.

Зато Алексей Николаевич временами очень скверно себя чувствовал, и было жалко смотреть, как боцман Деревенько подносил к его рту серебряный судочек, пока наследник «кормил рыб», как говорят у нас во флоте.

Доктор Боткин [273] Евгений Сергеевич Боткин, лейб–медик императора Николая Второго. выписал со всего мира всевозможные средства от качки и пробовал применять их к Татьяне Николаевне. Из Америки на яхту прислали целый сундук особых препаратов, но все было недействительно. Однажды даже попробовали подвесить особое кресло на пружинах, но бедную Татьяну Николаевну укачивало еще сильнее».

Другим профессиональным заболеванием были проблемы со зрением. Причем речь шла не только о напряжении глаз артиллерийских наводчиков и сигнальщиков. Многие нижние чины, которые по долгу службы должны были большую часть времени проводить в замкнутом пространстве, часто «сажали» глаза из–за постоянно включенного искусственного освещения.

У машинной команды в дальних тяжелых переходах преобладали ожоги и фурункулы от грязи. Случались также переломы (голени и ребер). В низких широтах бичом была зудящая тропическая сыпь.

Не обходилось и без симулянтов. Так, на бронепалубном крейсере 2–го ранга «Изумруд» один из боцманов «заскучал» и притворился сумасшедшим — объявил себя губернатором и «забегал по палубе, рыча, как дикий зверь». «Сумасшествие» длилось, впрочем, недолго. Видя, что никто его не собирается списывать на берег и отправлять на Родину, унтер достаточно быстро «излечился».