Виталий Гладкий - Красная перчатка

Мужчины «египтян» были очень смуглыми, с вьющимися волосами. Что касается женщин, то это были чистые ведьмы — черные и страшные, с татуированными лицами. Их волосы свисали, как лошадиные хвосты, одежда состояла лишь из ветхого покрывала, сделанного из очень грубой ткани и завязанного через плечо при помощи тесьмы или веревок, а под этой пародией на одежду только и было, что убогая сорочка. Более бедных созданий сеньору Морису еще не приходилось видеть. Тем не менее «египтяне» сумели завладеть не только вниманием хозяина замка Бельвиль, но и его кошельком. Это случилось настолько неожиданно, что он не сразу и опомнился.

А началось все с того, что одна из этих страшных женщин, древняя старуха, вдруг сказала ему на ломанном бретонском языке: «Господин! Над твоим домом кружит черный ворон. У тебя есть юная дочь и ей грозит беда». Сеньора Мориса так зацепили ее слова, что он тут же пристал к ней с расспросами, как репей к длинному военному плащу. В конечном итоге старуха начала ему гадать — понятное дело, недаром.

Поначалу он не верил ее россказням, но когда она привела несколько фактов из его прошлой жизни, о которых не знала даже его всеведущая жена, сеньор Морис, что называется, проникся. Потом из всего сказанного старой колдуньей он вспомнил лишь то, что его дочь в следующем году выйдет замуж, и поначалу жизнь Жанны будет легкой и приятной, но затем на нее обрушатся большие беды. Какие именно, гадалка не сказала, но на прощанье утешила расстроенного отца тем, что его внуки будут занимать видные посты и станут богатыми. Из-за этой последней фразы он и расстался со своим кошельком.

Предсказания старой прорицательницы начали сбываться спустя полгода. Дом Монтегю не думал и не гадал, что у Жанны попросит руки виконт Жоффрей де Шатобриан. Это была большая удача для семьи. Конечно, ранние замужества во Франции не поощрялись — невесте должно было быть не менее четырнадцати лет, но Бретань уже закусила удила и неслась к независимости во всю прыть, поэтому законы короля Филиппа VI на бретонской территории игнорировались. Тем более, что род Брианов, чей замок в Бретани стал центром баронии Шатобриан, являлся очень знатным и уходил корнями в XI век. Родовой герб Жоффрея де Шатобриана украшали золотые сосновые шишки и девиз: «Я сею золото». За военные доблести в Седьмом крестовом походе король Людовик Святой пожаловал барону Жоффруа де Шатобриану герб с золотыми лилиями.

Сначала сеньор Морис де Бельвиль был на седьмом небе от счастья — его любимая голубка попадет в достойную семью. Да и сам жених производил благоприятное впечатление и не был замечен в распутстве и кутежах, чем немало грешили бретонские дворяне. Посещение проституток считалось нормальным явлением, не требующим сокрытия. Наоборот, молодой мужчина, не появлявшийся в публичном доме, порождал кривотолки, его могли заподозрить в том, что он болен или слишком стеснен в средствах. Но Жоффрей де Шатобриан все эти глупые условности отмел напрочь. Он был очень целомудренным юношей. А тех, кто пытался злословить на его счет, быстро ставил на место, благо оружием владел превосходно, несмотря на юный возраст.

В общем, спустя какое-то время после тайного сговора насчет брака дочери и Жоффрея де Шатобриана хозяин замка Бельвиль вдруг вспомнил гадалку, которая предупреждала, что судьба Жанны будет нелегкой. И теперь на свадьбе он маялся в ожидании грядущих бед, хотя понимал, как это глупо — торжество шло гладко, ничто не предвещало неприятностей.

Неожиданно в зале раздался шум, крики, что-то упало… Сеньор Морис похолодел — гвалт поднялся в той стороне, где собрались любители азартных игр! Он поторопился к месту событий и увидел, что сильно повздорили двое шахматистов — шевалье Раймон де ля Шатр, вассал сеньора Мориса, и Жерар де Гито, представитель семейства Шатобрианов. Их крепко держали за руки, но они умудрялись и в таком положении поносить друг друга на чем свет стоит.

«Я так и знал! — мысленно, в полном отчаянии, возопил отец Жанны. — Я так и знал! Теперь дуэли не избежать… И она состоится здесь, сейчас». Примириться, тем более оставить выяснение отношений на будущее, никто из поссорившихся не захочет, это не принято.

Однако, вместо того чтобы сокрушаться по поводу предстоящей дуэли, неуместной на свадебном пиру, собравшиеся в зале оживились, весело загомонили, а некоторые дамы даже зааплодировали. Ведь не каждый день можно созерцать такое развлечение, тем более что дуэлянты должны были драться не учебным — тупым — оружием, а боевым.

Но тут радостное предвкушение схватки гостям подпортил сам сеньор Морис. Грозно нахмурив брови, он сказал:

— Поединок до первой крови! Тому, кто ослушается, не жить! — и в подтверждение своих слов приказал замковой страже приготовить луки.

Пришлось смириться. Все знали, что сеньор Морис слов на ветер не бросает и назад их не берет. Гости понимали хлебосольного хозяина; ему не хотелось омрачать свадебный пир похоронным молебном.

Поединщики решили сражаться на мечах. Из защитного облачения были выбраны хаубергоны с капюшонами. Дополнительной защитой служил металлический щит-баклер круглой формы, совсем маленький — его называли «кулачным щитом».

Двор замка Бельвиль был достаточно просторным для подобных игрищ. На улицу вынесли скамьи для особо почтенных гостей, отыскался и герольд, — вернее, ученик герольда — который хоть и был здорово навеселе, но правила поединков помнил. Впрочем, собравшиеся и так их хорошо знали: поединок происходит только между равными, он служит способом отмщения за нанесенное оскорбление и не может быть заменен чем-либо другим, но вместе с тем он не вправе заменять органы судебного правосудия, служащие для восстановления или защиты нарушенного права… И самое главное — нельзя бить лежащего.

По сигналу герольда поединщики сошлись. Жанна мысленно поставила себя против Раймона де ля Шатра, который всегда был очень любезен с ней и часто демонстрировал ей оригинальные фехтовальные приемы. Девочка пожалела его противника; шевалье де ля Шатр великолепно владел полуторным мечом-бастардом. В свое время он был наемником, а затем бродячим поединщиком, бретёром, предоставлявшим услуги своего меча всем желающим. Эту тайну знали немногие, в том числе и сеньор Морис. Де ля Шатр был обедневшим дворянином, дальним родственником дома Монтегю, и сеньор Морис помогал ему, чем мог. Но, конечно же, взять его на полное обеспечение он не имел возможности. Поэтому де ля Шатр часто предпринимал «путешествия» за опасными для жизни приключениями, которые приносили ему кое-какой доход, ведь дорогие доспехи рыцаря и его боевой конь, стоившие больших денег, а также кошелек принадлежали победителю.