Жюль Верн - Путешествия и приключения капитана Гаттераса

На другой день, в воскресенье, после питательного завтрака, состоявшего из вареной медвежьей лапы, снова двинулись на север, уклоняясь несколько к западу. Дорога становилась все труднее, но отряд двигался быстро.

Сидя на санях, Алтамонт с лихорадочным вниманием вглядывался в горизонт, его товарищи тоже невольно поддались тревоге. Последнее астрономическое определение дало 83°35′ северной широты и 120°15′ западной долготы, как раз в этих местах должен был находиться американский корабль, следовательно, вопрос о жизни или смерти должен был решиться в тот же день.

Но вот около двух часов дня Алтамонт вдруг выпрямился во весь рост на санях и громким возгласом остановил товарищей. Указывая пальцем на какую-то белую массу, которую никто другой не отличил бы от окрестных ледяных гор, он радостно крикнул:

– «Дельфин»!

24 марта большой праздник – вербное воскресенье. В этот день улицы в городах и селах Европы усыпаны цветами и свежими ветвями, весело трезвонят колокола, и воздух напоен ароматом цветов. Но в этой угрюмой и холодной стране – какая грусть, какое мертвое молчание! Леденящий, пронизывающий ветер, нигде не встретишь даже засохшего листочка или былинки… Однако это воскресенье стало днем радости для путешественников, потому что они нашли наконец припасы, без которых им грозила неминуемая смерть.

Путешественники все ускоряли шаги, собаки бежали быстрее обычного, Дэк лаял от радости, и вскоре отряд подошел к американскому судну.

«Дельфин» был похоронен под снегом. На нем не уцелело ни мачт, ни реев, ни снастей: вся оснастка погибла во время крушения. Судно засело между рифами, которых сейчас не было видно. От сильного толчка «Дельфин» лег на борт, и жить в его проломленном корпусе, по-видимому, было невозможно.

Капитан, доктор и Джонсон убедились в этом, когда проникли, впрочем, не без труда, внутрь судна. Чтобы добраться до люка, пришлось расчистить слой снега в добрых пятнадцать футов, но, к общей радости, дикие звери, следы которых во множестве виднелись на ледяном поле, не тронули драгоценного склада провизии.

– Здесь у нас будет вдоволь продуктов и топлива, но жить на корабле, как видно, нельзя, – заметил Джонсон.

– Ну, что ж, придется построить ледяной дом, – ответил Гаттерас, – и поудобнее обосноваться на твердой земле.

– Разумеется, – сказал доктор. – Однако спешить незачем, будем действовать осмотрительно. На худой конец можно будет на время приютиться на судне, но необходимо построить дом, который бы защищал нас от холода и диких зверей. Я буду архитектором, вот увидите, как я примусь за дело!

– Не сомневаюсь в ваших талантах, доктор, – ответил Джонсон. – Устроимся как следует, а потом составим опись вещей, находящихся на судне. К сожалению, я не вижу здесь ни шлюпки, ни ялика, а из обломков корабля едва ли удастся смастерить суденышко.

– Как знать! – ответил доктор. – Может быть, со временем что-нибудь и придумаем. Сейчас речь идет не о плавании, а о постройке постоянного жилища, поэтому не будем пока задаваться никакими другими целями – всему свое время!

– Умно сказано! – заметил Гаттерас. – Начнем с самого необходимого.

Путешественники сошли с корабля, вернулись к саням и рассказали о своем намерении Бэллу и Алтамонту. Бэлл выразил готовность работать. Американец, услыхав, что его судно никуда не годится, молча покачал головой. Но в эту минуту было не до споров. Решили на некоторое время устроиться на судне и заняться постройкой просторного жилища на берегу.

К четырем часам пополудни путешественникам удалось с грехом пополам устроиться в кубрике. Из запасного рангоута и обломков мачт Бэлл настлал почти горизонтальный пол, в кубрике поставили обледенелые койки, которые в теплом помещении быстро оттаяли. Алтамонт, опираясь на руку доктора, прошел в отведенный ему уголок. Ступив на палубу своего корабля, он с облегчением вздохнул, что, по мнению Джонсона, не предвещало ничего доброго.

«Он чувствует себя хозяином и словно приглашает нас к себе в гости», – подумал старик.

Остаток дня отдыхали. Дул западный ветер, и погода менялась, термометр показывал –26F [39].

«Дельфин» находился в стороне от полюса холода, в сравнительно менее холодных, хотя и более северных широтах.

В этот день путешественники доели остатки медвежатины с небольшим количеством сухарей, найденных в кладовой, выпили по нескольку чашек чаю и вскоре, одолеваемые усталостью, крепко заснули.

На другой день Гаттерас и его товарищи проснулись довольно поздно. Мысли их приняли теперь иное направление: их больше не тревожила неуверенность в завтрашнем дне, и они заботились только о том, как бы поудобнее устроиться. Они чувствовали себя переселенцами, прибывшими на место своего назначения, и, забывая о тягостях пути, старались обеспечить себе сносное будущее.

– Уф! – воскликнул доктор, блаженно потягиваясь. – Какое счастье, что больше не надо думать о том, где ляжешь вечером спать и что будешь есть завтра!

– Первым долгом займемся описью судового имущества, – предложил Джонсон.

«Дельфин» был превосходно снаряжен и снабжен запасами провианта, рассчитанными на дальнее плавание.

Опись показала, что на судне имеется следующее количество провианта: шесть тысяч сто пятьдесят фунтов муки, жира и изюма для пудингов, две тысячи фунтов солонины и ветчины, тысяча пятьсот фунтов пеммикана, семьсот фунтов сахара и столько же шоколада, полтора ящика чая весом в девяносто шесть фунтов, пятьсот фунтов риса, несколько бочонков маринованных фруктов и овощей, большое количество лимонного сока, семян ложечной травы, щавеля и салата, триста галлонов рома и водки. В крюйт-камере остался изрядный запас пороха, пуль и свинца, в угле и дровах не было недостатка. Доктор тщательно собрал различные физические и мореходные приборы, он обнаружил мощный аппарат Бунзена, взятый, вероятно, для опытов по электричеству.

Всех этих запасов вполне хватило бы на пять человек в течение двух лет даже при полном пайке. Итак, им больше не грозила голодная смерть или замерзание.

– Теперь мы обеспечены всем, – обратился доктор к капитану, – и нам ничто не помешает двинуться к полюсу.

– К полюсу? – вздрогнув, повторил Гаттерас.

– Ну, конечно, – продолжал доктор. – Почему бы нам не пробраться туда летом через материк?

– Материком-то можно. Ну, а если встретится море?

– Разве нельзя построить шлюпку из корабельных досок?

– Это американскую-то шлюпку! – презрительно бросил Гаттерас. – И под командой американца, так, что ли?

Доктор понял причину раздражения капитана и больше не настаивал, поспешив переменить тему разговора.