Жюль Верн - Капитан Немо

Проехав с милю от Кильморской дороги, колымага очутилась в огромном, простиравшемся на сотни километров лесу с гигантскими деревьями. Впервые после мыса Бернулли путешественники попали в такой лес. У них вырвался крик восхищения при виде великанов-эвкалиптов в двести футов вышины, с их губчатой корой до пяти дюймов толщины. На этих стволах в двадцать футов в окружности, изборожденных ручейками душистой смолы, не было видно ни единой ветки, ни единого сука, ни единого случайного отростка, даже узла. Выйди стволы эти из рук токаря, они не могли бы быть ровнее. Казалось, что высятся сотни изготовленных по одному и тому же стандарту колонн. А завершались они на громадной высоте капителями из круто изогнутых ветвей, на концах которых росли симметрично сидевшие листья и крупные цветы, похожие на опрокинутые урны.

Под этой вечнозеленой завесой свободно двигался воздух, высушивая почву. Деревья росли так далеко друг от друга, что между ними, словно по просеке, могли свободно проходить стада быков, проезжать всадники и телеги. То была не лесная чаща с ее колючими кустами, не девственный лес, загроможденный свалившимися стволами, опутанный цепкими лианами, через которые только топор и огонь могут проложить дорогу пионерам. Ковер травы у подножия деревьев, завеса зелени по их вершинам, длинные, уходящие вдаль ряды стройных стволов, отсутствие тени и прохлады, какой-то особенный свет, будто процеженный через тонкую ткань, однообразно расположенные пятна света, четкая игра отблесков на земле создавали причудливое, изобилующее неожиданными эффектами зрелище. Лес Австралийского материка совершенно не похож на лес Нового Света. Эвкалипт – одна из бесчисленных разновидностей миртового дерева – занимает главное место среди древесных пород Австралии. Если тень его не густа и под его зелеными сводами отсутствует полумрак, то это является следствием любопытной аномалии в расположении листьев этого дерева. Все они обращены к солнцу не лицевой стороной, а ребром, и глаз видит эту необычную листву только в профиль. Вот почему лучи солнца проникают сквозь эту листву, как через щели решетчатых ставен.

Все заметили это и были удивлены: почему так странно расположены листья? Понятно, этот вопрос был обращен к Паганелю, и он ответил, как человек, которого ничто не может поставить в тупик.

– Меня удивляют не странности природы, – сказал он – природа знает, что делает, но ботаники не всегда отдают себе отчет в том, что говорят. Природа не ошиблась, дав этим деревьям такую своеобразную листву, а вот люди впали в заблуждение, назвав их эвкалиптами.

– А что значит это слово? – спросила Мэри Грант.

– По-гречески это значит: «Я хорошо покрываю». Ботаники постарались скрыть свою ошибку, назвав растение греческим словом, однако очевидно, что эвкалипт покрывает очень плохо.

– Вполне с вами согласен, любезнейший Паганель, – отозвался Гленарван. – А теперь объясните нам: почему, листья растут таким образом?

– По вполне естественной и легко понятной причине, друзья мои. В здешней стране, где воздух сух, где дожди редки, где земля иссушена, деревья не нуждаются ни в ветре, ни в солнце. Недостаток влаги вызывает у растений недостаток соков. Отсюда эти узкие листья, которые стремятся найти способ защитить себя от солнца и чрезмерных испарений. Вот причина, почему эти листья подставляют действию солнечных лучей не свою лицевую сторону, а ребро. Нет ничего умнее листа.

– И ничего более эгоистичного, – заметил майор. – Листья эти думают только о себе, совершенно позабыв о путешественниках.

Все в душе согласились с Мак-Наббсом, кроме Паганеля, – тот, вытирая потный лоб, ликовал, что ему довелось ехать под деревьями, не дающими тени. Такое расположение листвы имеет свои неудобства: переход через эти леса часто бывает очень продолжителен и мучителен, так как ничто не защищает путника от жгучих лучей солнца.

В течение всего дня колымага катилась среди бесконечных рядов эвкалиптов. Ни одно четвероногое, ни один туземец не попались навстречу маленькому отряду. На вершинах этих гигантов-деревьев обитали какаду, но на такой высоте их едва было видно, и болтовня их превращалась в еле уловимый ропот. Порой вдали между стволами мелькала стая попугайчиков, оживляя все вокруг своим разноцветным оперением. Но, в общем, в этом огромном храме зелени царила глубокая тишина; ее нарушали лишь стук лошадиных копыт, несколько беглых слов, которыми иногда перекидывались между собой путешественники, скрип колымаги да порой окрик Айртона, понукавшего ленивых быков.

Вечером разбили лагерь под эвкалиптами. На их стволах видны были следы недавнего огня. Стволы этих гигантов походили на фабричные трубы, ибо огонь выдолбил их до самого верха. Они держались, в сущности, одной корой, но держались, видимо, неплохо. Однако ж эта вредная привычка скваттеров и туземцев разводить таким образом огонь постепенно уничтожает эти великолепные деревья, и в конце концов они исчезнут, подобно четырехсотлетним кедрам Ливана, погибающим от неосторожно разложенных лагерных костров.

Олбинет, по совету Паганеля, развел огонь для приготовления ужина в одном из таких обгорелых полых стволов. Тотчас получилась сильная тяга: дым терялся высоко в темной листве.

На ночь приняли необходимые меры предосторожности: Айртон, Мюльреди, Вильсон и Джон Манглс по очереди охраняли лагерь.

В продолжение всего дня 3 января тянулся этот бесконечный лес со своими длинными, симметричными рядами эвкалиптов. Казалось, ему и конца не будет. Но к вечеру деревья стали редеть, и наконец в небольшой долине показался ряд домов.

– Сеймур! – крикнул Паганель. – Это последний из городов провинции Виктория, который должен встретиться нам на пути.

– Это действительно город? – полюбопытствовала Элен.

– Это простой поселок, – ответил Паганель, – который только собирается стать городом.

– Найдем ли мы там приличную гостиницу? – спросил Гленарван.

– Надеюсь, что да, – ответил географ.

– Тогда направимся в этот Сеймур. Думаю, что наши отважные путешественницы будут рады провести там ночь.

– Мы с Мэри соглашаемся, дорогой Эдуард, – сказала Элен, – но при условии, что это не принесет лишних хлопот и не задержит нас.

– Ни малейшим образом, – сказал Гленарван. – К тому же и нашим быкам надо отдохнуть. Завтра с рассветом мы снова двинемся в путь.

Было девять часов вечера. Луна уже склонилась к горизонту, и ее косые лучи тонули в тумане. Понемногу сгущался мрак. Маленький отряд, с Паганелем во главе, вступил на широкие улицы Сеймура. Географ, казалось, всегда прекрасно знал то, что никогда ему не приходилось видеть. Как бы руководимый инстинктом, он привел своих спутников прямо к гостинице «Северная Британия».