Пол Кемпрекос - Медуза

Комната Гаме была в нескольких шагах от бара.

Вопреки утверждению доктора Мейхью, что у них много посетителей, Гаме оказалась единственным гостем в доме. В ее скромной комнате стены были из настоящего дерева, кровать с металлической рамой и шкаф; обстановка производила угнетающее впечатление. Вторая дверь выходила на зарешеченное крыльцо, с которого открывался вид сквозь пальмы на воду. Гаме положила рюкзак на кровать.

– Скидки в «Долларовом баре» начинаются в пять, – сказал Мейхью. – Будьте как дома. Если хотите, можете прогуляться: на острове есть тропы для прогулок. Некоторые участки закрыты, чтобы избежать заражения окружающей местности, но они четко обозначены.

Мейхью вышел пружинистым шагом, словно был в кроссовках «Рибок». Гаме раскрыла сотовый телефон, чтобы сообщить Полу о своем прибытии, но вспомнила слова Дули о том, что звонить можно только с верха водонапорной башни.

По усыпанной битой ракушкой тропе она прошла мимо нескольких домиков к водокачке. Поднявшись к платформе на вершине холма, поймала сигнал, но не стала звонить. Пол скорее всего на семинаре, и не стоило снова мешать ему.

Она осмотрелась: длинный узкий остров формой напоминал мятую грушу. Это был один из целой группы мангровых островов, грубая структура которых с высоты казалась неровным ковром.

Гаме спустилась с башни – она вспотела во влажном воздухе, хотя почти не прилагала усилий, – и пошла по тропе. У мангровых зарослей тропа обрывалась. Повернув обратно, она исследовала сеть тропинок острова, потом вернулась к себе. Вздремнула, приняла душ, а когда вытиралась, услышала смех. «Счастливый час» начался.

Надев белые шорты и светло-зеленую хлопчатобумажную блузку, выгодно оттенявшую ее темно-рыжие волосы, закрученные узлом на затылке, она прошла в «Долларовый бар». За стойкой и за отдельными столиками сидели с десяток человек в лабораторных халатах. Когда она вошла, все разговоры прекратились, как в старом вестерне, когда сквозь качающиеся двери салуна входит вооруженный незнакомец.

Доктор Мейхью встал, вышел из-за прилавка и приветствовал Гаме быстрой улыбкой.

– Что будете пить, доктор Траут? – спросил он.

– «Гибсон» подойдет, – ответила она.

– Неразбавленный или со льдом?

– Неразбавленный, пожалуйста.

Мейхью передал заказ бармену, мускулистому молодому человеку с короткой стрижкой в военном духе. Тот смешал джин, встряхнул, налил, добавил три луковицы на зубочистках; получился «гибсон мартини», а не мартини с оливками.

Мейхью провел Гаме с коктейлем к угловому столику, где представил ее четверым колегам, объяснив, что это группа развития Центра.

У единственной женщины за столом были короткие волосы и лицо скорее мальчишеское, чем женское. Дорри Беннетт представилась и сказала, что она токсиколог. Она пила коктейль «май-тай».

– Что привело вас на остров доктора Моро? – спросила она.

– Услышала об этом замечательном баре. – Гаме осмотрела практически голые стены и добавила: – Кажется, доллар не имеет такого хождения, как раньше.

Все за столом рассмеялись.

– Ага, женщина-ученый, да еще с чувством юмора, – похвалил Айзек Кляйн, химик.

– Доктор Кляйн, вы утверждаете, что у меня нет чувства юмора? – спросила доктор Беннетт. – Я нахожу ваши научные статьи очень смешными.

Эта добродушная перепалка вызвала новый взрыв смеха.

Доктор Мейхью сказал:

– Доктор Беннетт забыла сказать, что помощник директора Центра тоже женщина – Лоис Митчелл.

– Я с ней познакомлюсь? – спросила Гаме.

– Когда она вернется из… – Доктор Беннетт осеклась на середине фразы. – Она отсутствует… в экспедиции.

– Лоис работает с доктором Кейном, – уточнил Мейхью. – Когда она здесь, на острове не так чувствуется мужское господство, как теперь.

Гаме сделала вид, что не заметила, как Мейхью исподтишка толкнул Беннетт в плечо, и посмотрела на другие столики в комнате.

– Здесь весь штат лаборатории? – полюбопытствовала она.

– Это сокращенный состав, – ответил Мейхью. – Большинство наших коллег работают в поле.

– Должно быть, это очень большое поле, – рискнула пошутить Гаме.

Последовала оглушительная тишина.

Наконец Мейхью оскалился в улыбке.

– Да, очень большое, – подтвердил он.

Доктор посмотрел на остальных; те восприняли этот взгляд как сигнал и заулыбались.

У Гаме создалось впечатление, что все они соединены проводами, а выключатель в руках у Мейхью.

– На причале я встретила еще одну женщину, – вспомнила она. – Кажется, ее зовут доктор Ли.

– О да, доктор Сун Ли, – сказал Мейхью. – Я ее не считал, потому что она гостья и не входит в наш штат. Она очень застенчива и даже обедает в своей комнате.

Чак Халлум, глава отдела иммунологии, добавил:

– Она училась в Гарварде и сейчас в числе самых выдающихся из известных мне иммунологов. Кстати, о жителях острова. Что на самом деле привело вас в Боунфиш-Ки?

– Интерес к биологии моря, – ответила Гаме. – В научном журнале я прочла о ваших новаторских работах в области биомедицины. Я собиралась навестить друзей в Тампе и не могла упустить возможность посмотреть собственными глазами.

– Вы знакомы с историей морского центра? – спросил Мейхью.

– Он основан некоммерческим фондом, но сверх того я почти ничего не знаю, – сказала Гаме.

Мейхью кивнул.

– Когда доктор Кейн основал лабораторию, первоначально она финансировалась благодаря завещанию выпускника Флоридского университета, у которого от болезни умер близкий родственник. Недовольная семья подала иск, финансирование почти прекратилось, и тогда доктор Кейн нашел другие источники. Он представлял себе Боунфиш-Ки идеальным исследовательским центром, потому что собирался разместить его вдали от университетской суеты.

Звонок объявил о начале обеда, и все перешли в столовую; бармен теперь играл роль официанта. Повар приготовил на обед свежепойманного морского окуня, поджаренного до совершенства с орехом пекан; окуня запивали белым тонким французским совиньоном. Разговоры за столом велись легкие, о работе не говорилось ни слова.

После обеда ученые перешли на веранду и во дворик. Здесь общение продолжилось, но опять разговоры не касались лаборатории. С наступлением темноты большинство разошлось по своим комнатам.

– У нас тут отбой рано, – объяснил Мейхью, – а подъем на заре. Бар закрывается, так что после десяти делать здесь нечего.

Мейхью задал Гаме еще несколько вежливых вопросов о ее работе в НУМА, попрощался и сказал «увидимся за завтраком». Разошлись и все остальные. Гаме осталась на веранде одна вбирать звуки и запахи субтропической ночи.

Она решила позвонить Полу и пошла к водонапорной башне по той же тропе, что и раньше. При яркой луне белые ракушки блестели. Гаме начала подниматься на башню, но на полушаге остановилась. Сверху доносился женский голос. Говорили как будто по-китайски.