Эмилио Сальгари - Жемчужина Лабуана (сборник)

– Их религия требует этого, – отвечал Тремал Найк. – В жертву Кали можно принести только человека, умерщвленного без пролития крови.

– К счастью, это ограничивает их возможности.

– Тем не менее бойни, которые туги устраивали еще несколько лет назад, невозможно вообразить. Некоторые районы Центральной Индии буквально обезлюдели из-за этих свирепых убийц.

– Но какое удовольствие находят они в том, чтобы передушить так много людей?

– Какое удовольствие? Я слушал однажды туга, который говорил так: «Вы испытываете ни с чем не сравнимое чувство, когда настигаете дикого зверя в его норе, когда побеждаете тигра или пантеру в жестокой схватке. Но насколько же сильнее оно, когда борьба ведется с человеком, с человеком, которого нужно уничтожить! Тут требуется не только смелость, но и хитрость, осторожность, тут надо быть и дипломатом. Играть на его страстях, заставить дрожать в его душе струны любви и дружбы, чтобы в конце концов завлечь жертву в свои сети и уничтожить, – это ни с чем не сравнимое, это неописуемое наслаждение».

Этот негодяй к тому времени уже принес своей богине несколько сотен жертв. Для тугов убийство разрешено и даже предписано их законом; убивать – для них высшая радость и долг; видеть агонию своей жертвы – несказанное счастье.

– Так, значит, убить безоружного человека, по их понятиям, – это высокое искусство, – пробормотал Янес.

– И много сейчас этих сектантов Кали? – спросил Сандокан.

– Их насчитывается сотни тысяч, большей частью рассеянных в джунглях.

– И все подчиняются Суйод-хану?

– Он их глава, всеми признанный, – ответил Тремал Найк.

– К счастью, большинство из них далеко, – сказал Янес. – Если бы все они собрались в Сундарбане, нам ничего бы не оставалось, как возвращаться на Момпрачем.

– В Раймангале их, наверное, немного. Я думаю, что Суйод-хан, даже в случае опасности, не вызывает их из других районов. Власти Бенгалии следят за ними и при удобном случае не пощадят.

– Однако власти не помешали им вернуться и снова обосноваться на Раймангале, – сказал Сандокан.

– Властям не до этого сейчас. Как я уже говорил, в Северной Индии разгорается небывалое восстание, и на днях сипаи взбунтовались – сразу несколько полков вышли из повиновения и расстреляли своих офицеров в Мируте и Канпуре. Может, позднее, когда усмирят мятеж, они займутся и тугами Суйод-хана.

– Надеюсь, что к тому времени в Сундарбане их уже не останется, – сказал Сандокан. – Мы не для того приехали сюда, чтобы дать им выскользнуть из наших рук. Верно, Янес?

– Поживем – увидим, – ответил португалец. – Пойдем, Сандокан, я уже насиделся в этой клетке, мне не терпится увидеть наших слонов.

Сурама и вдова приготовили чай, найдя глиняный горшок и кое-какую провизию среди припасов в сундуке. Выпив несколько чашек, наши путники установили лестницу и спустились к подножию башни.

Трое матросов, вооруженных парангами, стали во главе отряда, чтобы расчищать путь среди густых зарослей бамбука, переплетенных лианами, и маленький отряд двинулся в путь под жгучими лучами тропического солнца. Кто не видел джунглей Сундарбана, тот не сможет даже отдаленно представить себе эту безотрадную картину.

Маленький, но дружный отряд, ведомый Тремал Найком, шаг за шагом продвигался сквозь непроходимые джунгли, прокладывая себе дорогу с помощью острых парангов. Малайцы, привыкшие действовать этими тяжелыми, как топоры, ножами, наделенные к тому же незаурядной силой и выносливостью, работали ими без передышки. Они срубали одним ударом толстые стволы бамбука, валя их направо и налево, расчищая путь двум женщинам и своим предводителям, которые бдительно следили, не появится ли поблизости какой-нибудь тигр.

С каждым шагом растительность становилась все гуще, и это было трудным испытанием для терпения и ловкости малайцев, хотя они и не были новичками в джунглях. Бамбуки сменялись бамбуками, густыми и очень высокими, прерываясь время от времени нагромождением толстых лиан да лужами с гнилой желтоватой водой, вынуждавшими делать длинные обходы.

Удушающая жара, которая царила среди этих растений, заставляя потеть малайцев и индийцев, но больше всех Янеса, который как европеец больше других страдал от обжигающих лучей тропического солнца.

– Я предпочитаю наши девственные леса Борнео, – ворчал бедный португалец, весь красный и мокрый от пота, точно вышедший из парилки. – Долго это будет продолжаться, черт подери! Я уже сыт по горло бенгальскими джунглями.

– Часов десять-двенадцать, – отвечал Тремал Найк, который, напротив, казалось, прекрасно себя чувствовал среди этих тростников и болот.

– Я доберусь до твоего бунгало в весьма жалком виде. Хорошие же места выбрали эти туги! Черт бы побрал их всех! Могли бы найти себе убежище и получше.

– Не уверен, что они предпочли бы другое. Здесь они чувствуют себя в полной безопасности. Звери и холера, болота и лихорадка – вот их лучшие стражи. У них хватает ума, чтобы понимать это.

– И нам придется таскаться по этим джунглям целыми неделями? Хорошенькая перспектива!

– Слоны помогут нам. Когда ты заберешься к ним на спину, в свежем воздухе недостатка не будет. Стоп!

– Что такое? – спросил Янес, снимая с плеча карабин.

Малайцы из авангарда остановились и склонились к земле, внимательно прислушиваясь.

Перед ними было нечто вроде тропинки, довольно широкой, по которой могли пройти три-четыре человека в ряд и которая, казалось, была протоптана недавно – бамбуки, лежащие на земле, еще не успели завянуть.

Сандокан, шедший сзади с Сурамой и вдовой, догнал ушедших вперед.

– Проход? – спросил он.

– Сделанный каким-то огромным животным, которое идет впереди нас, – ответил один из малайцев. – Бамбук повалили минут десять назад.

Тремал Найк вышел вперед и осмотрел почву, на которой обозначились широкие следы.

– Перед нами идет носорог, – пояснил он. – Он услышал удары парангов и ушел. У него, должно быть, один из тех редких моментов, когда он в добродушном настроении. Иначе он бы, как сумасшедший, накинулся на нас.

– Куда он направляется? – спросил Сандокан.

– На северо-восток, – ответил один из малайцев, взглянув на ручной компас.

– Это и наше направление, – сказал Тремал Найк. – Поскольку он расчищает нам дорогу, пойдем за ним: это сэкономит наши силы. Однако держите наготове карабины: с минуты на минуту он может повернуть назад.

– Мы готовы встретить его, – отозвался Сандокан. – Женщины сзади, а мы впереди. Начнем охоту.

Свирепый гигант ушел отсюда всего несколько минут назад. Должно быть, он прятался здесь от жгучих солнечных лучей – от них трескается его кожа. Но шум, который производили паранги, заставил его сменить убежище. Наверное, зверюга был и в самом деле мирно настроен: эти исполины, сочетающие страшную силу с безрассудной яростью и жестокостью, редко добровольно уступают дорогу. На всех – и людей, и других животных, включая даже слона, – они нападают с дикой яростью, и ничто не может остановить этот страшный напор. А толстая шкура защищает их даже от пуль. Уязвим у него только мозг, и чтобы свалить носорога, нужно попасть ему точно в глаз, что, с этим трудно спорить, дело нелегкое.